Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812
Шрифт:
Британский адмирал немедленно решил пожертвовать всеми частными целями для достижения одной общей, а именно – сосредоточения своего флота таким образом, чтобы воспрепятствовать соединению французов и испанцев. До сих пор этому успешно мешала крейсировавшая у Кадиса эскадра Кейта, несмотря на то, что она уступала в численности каждому из противников в отдельности. Он немедленно разослал депеши ко всем своим помощникам; но те же западные ветры, которые несли корабли Брюи к месту назначения, не позволили ни одному судну и ни одной шлюпке, посланным Сент-Винсентом, добраться до Кейта. Последний, однако, все-таки получил известие от своего начальника благодаря «предупредительности» испанских властей, между которыми и англичанами происходил постоянный обмен любезностями. Испанское правительство выдало адмиралу Коффину, назначенному на административный пост в Галифаксе, пропускной лист для свободного проезда через Испанию в Лиссабон. Коффин, сумев достать на пути шлюпку, отправил ее к Кейту с бумагами, вследствие чего тот и прибыл в Гибралтар 10 мая. Нельсона граф извещал в своем письме, что, по его мнению, неприятель имеет назначением Мальту и Александрию и что испанцы, которых он вынужден выпустить из Кадиса, вероятно, спустятся на Менорку. 12 мая, накануне получения Нельсоном этого письма, один бриг, пришедший прямо из Атлантического океана без остановки в Гибралтаре, уведомил его, что французы вышли из Бреста, взяв затем на юг. В силу этого Нельсон отозвал все свои линейные корабли от Неаполя и Мальты, оставив у каждого из этих постов только по одному, и назначил им рандеву у Порт-Маона, где сам собирался соединиться с Даквортом. Когда пришло письмо Сент-Винсента, то Нельсон, оставив на каждой станции лишь фрегаты, приказал всем кораблям спешить на соединение с ним у острова Маритимо, в надежде застигнуть французов между Сицилией и африканским
Положение Сент-Винсента было поистине крайне затруднительным и тяжелым. Если бы французы и испанцы соединились, то он «имел бы на шее» сорок четыре неприятельских корабля, не будучи в состоянии противопоставить им более тридцати своих. Это даже в том случае, если бы он пожертвовал для этого всеми другими целями до получения подкрепления от флота Канала, недостатку бдительности которого он едва ли не правильно приписывал создавшиеся критические обстоятельства. Потеря Менорки и Сицилии, освобождение Мальты, уже почти попавшей в его руки, утверждение французов в Неаполе, усиление Бонапарта в Египте до предотвращения возможности победить его прямым ли нападением или изолированием от сообщения с Европой, – таковы были, по-видимому, вероятные последствия прорыва Брюи в Средиземное море. К этим явным опасностям присоединялась еще одна, очень хорошо известная Сент-Винсенту из секретных официальных источников. Испанский двор постоянно опасался народного восстания, могущего послужить для французов предлогом к вторжению на Пиренейский полуостров, – не для того, чтобы, как это было впоследствии в 1808 году, навязать иностранца-короля не желавшей его нации, а для того, чтобы произвести перемену в системе правления, которую угнетенное население, хотя при нормальном течении дел и лояльное, вероятно, встретило бы с радостью. В марте Сент-Винсент получил от испанского министра-президента письмо с просьбой о командировании британского фрегата для перевозки денег из испанских колоний в Гибралтар, чтобы доставить их затем оттуда в Испанию. Обращение с подобной просьбой к неприятелю мотивировалось тем, что недостаток звонкой монеты, ведущий к задержке государственных платежей, в особенности же выдачи жалованья солдатам, неизбежно вызовет революцию. Сент-Винсент советовал своему правительству согласиться на эту просьбу из опасения, что в случае беспорядков в Испании и она, и Португалия попадут под влияние Франции.
К счастью, среди сталкивавшихся разнообразных интересов путь, указываемый военной мудростью, был совершенно ясен для человека, понимавшего принципы войны. Сент-Винсента могли и должны были тревожить различные опасения, но они не могли отнять у него сознание того, что следовало делать. Прежде всего надо было сосредоточить весь свой флот в одном пункте и в то же время воспрепятствовать соединению между собой союзных флотов. Упомянутый пункт сосредоточения следовало избрать так, чтобы силы британцев, если бы им удалось собраться туда до падения Менорки, могли прикрывать последнюю. Что же касалось Сицилии и Мальты, а также всех других пунктов к востоку от них, имеющих значение в ходе войны, то в деле защиты там британских интересов Сент-Винсент должен был положиться на выдающиеся способности Нельсона и его «семью братьев». 12-го числа после двухдневных спешных приготовлений британский флот отплыл из Гибралтара. 20 мая он достиг Менорки и нашел ее еще в безопасности; там к нему присоединился отряд Дакворта, увеличивший численность флота до двадцати линейных кораблей. Сент-Винсент получил при этом известие, что 12-го числа французов видели к северу от Менорки направлявшимися, по-видимому, в Тулон. Предварительно послав Нельсону сообщение об этом, он пошел в погоню за французами; но затем, узнав, что испанцы после ухода Кейта вышли из Кадиса, – как он и ожидал этого, – решил крейсировать вдоль испанского побережья у мыса Сан-Себастьян. Семнадцать испанских кораблей действительно пришли 20-го числа в Картахену; но во время перехода из Кадиса, одиннадцать из них потеряли свой рангоут, частью или совсем. Это обстоятельство послужило достаточным извинением для того, чтобы не идти на соединение с французами, которого, кстати сказать, испанское правительство не особенно желало.
30 мая Сент-Винсент услыхал, что французы снова отплыли из Тулона с неизвестной ему, однако, целью. Так как они могли последовать по пути экспедиции Бонапарта, – т. е., пройдя к востоку от Корсики, напасть на Сицилию и Мальту, – то он послал Дакворта с четырьмя кораблями к Нельсону в Палермо. Спустя же четыре часа после их отплытия к Сент-Винсенту присоединился первый отряд из Английского Канала, состоявший из пяти линейных кораблей и, вероятно, ожидавшийся им по каким-либо сведениям, полученным до отделения отряда Дакворта. Имея теперь в своей эскадре уже двадцать один корабль, он направился сначала на юго-запад, к Барселоне, а затем на северо-восток, к Тулону. 2 июня, находясь всего в семидесяти милях от этого порта, он почувствовал себя настолько нездоровым, что сдал командование Кейту, а сам отплыл в Порт-Маон.
Кейт продолжал держать к северо-востоку. 5 июня к нему присоединился небольшой крейсер, который накануне видел французский флот в бухте Вадо. Брюи прибыл в Тулон 14 мая и снова отплыл оттуда 26-го во главе эскадры из двадцати двух кораблей; остальные остались в порту для починок. Он направился на восток, имея на своих кораблях различные припасы и небольшое число рекрутов для Итальянской армии. 4 июня он стал на якорь в бухте Вадо. Отделенный им отряд выгрузил припасы в Генуе, и кажется, что при этом Брюи успел повидаться с генералом Моро, командовавшим тогда Итальянской армией. 6 числа [60] он пошел обратно, держась близко к берегам Пьемонта и Прованса, чтобы избежать встречи с британцами. [61] Он прошел опять в виду Тулона с целью получить сведения о противнике и оттуда поспешил прямо к Картахене, где стал на якорь 22 июня, добившись таким образом соединения с испанским флотом, что не удалось ему перед Кадисом. [62]
60
По другим достоверным источникам, это было 8-го числа. Согласовать эти показания можно допущением, что Брюи заходил в Геную только с частью флота, причем главные силы его оставались в это время на якоре в бухте Вадо. В таком случае он мог выйти из Генуи 6-го числа, а из Вадо – 8-го.
61
«Мы избежали встречи с неприятелем, держась весьма близко, под прикрытием тумана, к берегам Пьемонта и Прованса» (журнал капитана Мора, адъютанта Брюи).
62
«При прохождении мимо Тулона мы узнали о досадных авариях в испанском флоте и направились на соединение с ним в Картахену» (там же).
В тот самый день, как Брюи повернул назад, лорд Кейт, также прошедший вдоль французского берега между Канном и Ниццей, [63] идя на восток, уже дошел до Монако. В это время ветер переменился на восточный, и Кейт писал Нельсону: «Прошлой ночью, вскоре после того как я отправил «Телеграф» (судно, с которого видели французов в бухте Вадо), ветер сильно засвежел от оста, т. е. сделался попутным для неприятеля, если только он направился к вам (по восточную сторону Корсики), и лишил меня возможности следовать за ним. Это поистине несчастье, так как если полученные мною известия верны, то я не сомневаюсь в том, что успел бы догнать Брюи, прежде чем он отошел от берегов Италии… Но беззащитное состояние Менорки без поддержки флота и значительность сил, готовящихся (в Картахене) атаковать ее, в связи с тем что я уже и так превысил свои полномочия, вынуждают меня отказаться от погони и возвратиться к этому острову для его защиты. Однако же я отправил к вам «Беллерофон» и «Пауэрфул» (74-пушечные корабли) и надеюсь, что они придут вовремя, так как уверен, что французы в этот момент находятся не далее как в расстоянии тридцати лиг отсюда». [64]
63
Британский флот был усмотрен близ Сен-Тропеза и обстреливался с береговых батарей близ Антиба 6 июня.
64
Этот восточный ветер, кажется, не принимался в соображение критиками действий лорда Кейта.
Кейт, находясь вблизи от берега при восточном ветре, мог идти только левым галсом, и он, по-видимому, все еще цеплялся за надежду, что ветер переменится и позволит ему догнать Брюи, так как 8-го числа был шестьюдесятью милями южнее Монако, [65]
65
Пеленг мыса Мелле 8-го числа был NNO, при расстоянии девяносто миль.
66
Биограф лорда Кейта говорит, что он решился «зайти на Менорку по пути в Розас», что было, конечно, отступлением от прямого приказания Сент-Винсента, но не выходило, однако же, из пределов полномочий офицера в положении Кейта. Зайти на Менорку по пути в Розас от места нахождения его 8-го числа значило пройти 200 миль до нее и еще 150 до бухты Розас, тогда как в момент принятия решения, приведшего к неудаче все крейсерство, Кейт быль только на несколько миль далее от Менорки, чем от бухты Розас, до которой не было и двухсот миль.
Кейт оставался на Менорке всего несколько дней, в течение которых Сент-Винсент передал ему командование как станцией в этих водах, так и флотом. 15 июня он снова отплыл в Тулон, но британцы уже совершенно потеряли следы французов с тех пор, как видели их в бухте Вадо 5-го числа этого месяца. Время с 15 июня и до 6 июля [67] они провели в том, что крейсировали наудачу между Меноркой, Тулоном и Генуей. 6 июля Кейт снова вернулся на Менорку и там нашел двенадцать линейных кораблей, отряженных Бридпортом 1 июня из Ирландии и, по-видимому, пришедших в Порт-Маон около 17-го числа этого месяца. [68] И часу не прошло после его прибытия на остров, как было получено известие, что французы вошли в Картахену. Кораблям, сопровождавшим Кейта в его последнем трехнедельном крейсерстве, надо было налиться водой. Кейт 10 июля он уже вышел через Гибралтарский пролив во главе многочисленной эскадры из тридцати одного линейного корабля в заведомо продолжительную погоню за союзниками, направившимися, как было ему известно, на запад.
67
В течение этого времени и была захвачена эскадра Перре.
68
Мятежники, принадлежавшие экипажу одного из судов отряда, а именно «Импетьюэкс», были преданы суду в Порт-Маоне 19 и 20 июня.
Союзники, однако, были уже далеко впереди. Брюи, знавший истинное настроение испанцев и уведомленный тайно о том, что в случае атаки на них рассчитывать нельзя, поторопил их выйти из Картахены после недельного промедления, в силу строжайших приказаний, вынужденных у испанского правительства в Мадриде настойчивостью французского посланника. 29 июня он отплыл в сопровождении шестнадцати испанских линейных кораблей. 7 июля, как раз когда Кейт прибыл на Менорку после бесполезного крейсерства близ Тулона, союзники прошли Гибралтар. По интересному совпадению обстоятельств, граф Сент-Винсент, видевший, как Брюи входил в пролив из Атлантики, теперь прибыл в Гибралтар на фрегате еще вовремя для того, чтобы слышать, как корабли Брюи стреляли из орудий при выходе из Средиземного моря обратно в Атлантический океан. Союзники вошли в Кадис 11 июля, на другой день после того, как Кейт отплыл в погоню за ними с Менорки. 21 июля, все еще в числе сорока кораблей, они отплыли из Кадиса, а 30-го Кейт со своей эскадрой из тридцати одного судна прошел через пролив после краткой остановки в Гибралтаре. Британцы сильно торопились и, несмотря на то, что союзники имели перед ними большое преимущество во времени, подошли к Бресту только сутками позже их, а именно 11 августа. Затем лорд Кейт ушел в Торбей. Вести о соединении французского и испанского флотов и о выходе их из Средиземного моря в Атлантический океан получены были в Англии уже раньше и снова вызвали те опасения о возможности вторжения союзников на территорию островного королевства, которые постоянно тревожили население последнего в эту эпоху. Прибытие сильной эскадры Кейта восстановило спокойствие. Но несмотря на то, что в совокупности с флотом Канала в Торбее теперь собралось уже пятьдесят шесть линейных кораблей, прошло некоторое время, прежде чем правительство решилось расстаться хотя бы с одним из них, ввиду присутствия в Бресте столь же многочисленного противника. Кейт не возвращался в Средиземное море до декабря месяца, и без него главное начальство там было вверено Нельсону.
Истинная цель описанного крейсерства французов, которое вследствие плохой подготовки к своему делу офицеров и матросов было предприятием столько же рискованным по замыслу, сколько и бесплодным по результатам, не выяснена в точности и до сих пор. Это, вероятно, следует приписать тому факту, что Директория и сама-то неясно представляла себе, что мог сделать ее флот, а также и тому, что Брюи, вследствие близкого знакомства со взглядами правительства, имел почти неограниченные полномочия. Можно однако думать, что первой целью французов, как по значению, так и в порядке действий, было соединение с испанцами в Кадисе, но этому воспрепятствовали эскадра Кейта и недоверие Брюи к искусству французских судовых командиров. Затем Брюи мог бы воспользоваться открывавшейся вследствие разброски Средиземноморских сил Англии благоприятной возможностью для наступательных действий, но он пренебрег ею ради того, чтобы идти в Тулон, куда направился, по-видимому, без колебаний. «Брестской эскадре предстояла игра у Мальты и Сицилии с такой выгодной для нее ставкой, – писал Сент-Винсент первому лорду Адмиралтейства, – что я дрожал за участь наших кораблей там и за последний из этих островов. Ваши соображения о том, что операции ее сосредоточатся на Генуэзском побережье, оказались более верными». Фактически это было так, но с военной точки зрения замечания Сент-Винсента были достаточно обоснованы, и действия французов можно объяснить только их недоверием к своему флоту или же традиционной политикой, которой следовали все правительства Франции, – республиканское, королевское и императорское – в силу которой возможность попытки уничтожения неприятельских кораблей приносилась в жертву «конечным целям». Невероятным кажется предположение, чтобы в задачу Брюи входила выручка Бонапарта в Египте или доставка туда подкреплений, хотя Сент-Винсент и Нельсон допускали его, и последний сообразовался с ним в своих действиях. Впрочем, Тьер находит, что крейсерство Брюи нельзя объяснить какими-либо другими задачами, но однако не подтверждает этого фактически. Директория не особенно благоволила к этому генералу и не спешила отправлять к нему войска или сколько-нибудь значительные припасы. Уничтожение же разбросанных отрядов Нельсона, а также вполне возможное снабжение блокированной Мальты всем необходимым представляли цель, весьма достойную риска, на достижение которой притом можно было рассчитывать с большой вероятностью. Заслуживает внимания факт, что Нельсон впервые узнал о приближении Брюи 12 мая, когда был в Палермо, а 14-го числа французский адмирал уже вошел в Тулон. Между тем расстояние от Гибралтара до Тулона всего на сто пятьдесят миль менее, чем от Гибралтара до Палермо. Нельсон не мог бы успеть вовремя собрать свои корабли для того, чтобы противопоставить противнику их соединенную силу; да даже если бы он и мог сделать это, то все-таки под его флагом не собралось бы более десяти или двенадцати кораблей против двадцати четырех неприятельских. В конце концов предприятие Брюи, хотя и смелое по замыслу и энергичное по выполнению, имело только тот результат, что вместе с возвращением во Францию Брестской эскадры пришли туда и шестнадцать испанских кораблей как бы в залог продления союза с Испанией, становившегося шатким под влиянием неудачных для Директории событий 1799 года. Весьма возможно, что в достижении этого и состояла главная цель Директории. Если это так, то плавание Брюи имело скорее политический, чем военный характер, и в таком случае все это крейсерство, – которое могло бы иметь результатом противопоставление сосредоточенных сил силам разбросанным, – остается для нас только внушительным примером того, что могло быть сделано, но сделано не было. «Вы, – писал Нельсон Сент-Винсенту спустя четыре года, – знаете, что Брюи мог сделать, если бы он только исполнил свой долг». «Крейсерство адмирала Брюи, – говорит капитан Шевалье, – было хорошо задумано, но не удалось, как вследствие слабости наших союзников, так и вследствие неопытности наших офицеров и команд… Единственным результатом этой кампании было то, что испанскую эскадру привели в Брест в залог очень шаткого в то время союза. Нельзя иметь никаких иллюзий относительно степени производительности действий нашего флота у побережья Италии. Отряд фрегатов сделал бы столько же».