Влияние морской силы на историю

Мэхэн Альфред Тайер

Существуют ясные указания на то, что Рим никогда не терял контроля над Тирренским морем, потому что его эскадры спокойно проходили из Италии в Испанию. На побережье Испании Рим также пользовался неоспоримым господством до тех пор, пока Сципион младший не нашел необходимым удерживать флот на родине. В Адриатике учреждена была морская станция в Бриндизи, куда была послана эскадра для противодействия планам Македонии, и эта эскадра так хорошо выполняла свою задачу, что ни один солдат фаланг не ступил на берег Италии. «Отсутствие военного флота, – говорит Моммзен, – парализовало действия Филиппа». Здесь влияние морской силы сказывается совершенно ясно.

В Сицилии борьба сосредоточилась вокруг Сиракуз. Флоты Карфагена и Рима встретились там, но превосходство, очевидно, было на стороне последнего, потому что хотя карфагеняне по временам успевали доставлять запасы в город, они избегали сражения с римским флотом. Последний, имея в своих руках Лилибей, Палермо и Мессину, располагал хорошими базами на северном берегу острова. Доступ в Сицилию с юга оставался открытым для карфагенян, и они были, таким образом, способны поддерживать восстание.

Из сопоставления всех изложенных

фактов вытекает тот логический вывод, подкрепляемый и всем ходом истории, что римская морская сила господствовала в водах, расположенных к северу от линии, проходящей от Таррагоны в Испании к Лилибею (современная Марсала) на западе Сицилии, а оттуда кругом северной стороны острова через Мессинский пролив до Сиракуз и от последних – к Бриндизи в Адриатике. Господство римлян над этими водами не было поколеблено в течение всей войны. Оно не исключало возможности морских рейдов, больших и малых, – подобных тем о которых говорилось выше, но не допускало правильного и обеспеченного сообщения, в котором Ганнибал смертельно нуждался.

С другой стороны, кажется одинаково ясным, что в течение первых десяти лет войны римский флот не был достаточно силен для постоянных операций между Сицилией и Карфагеном, а также далеко к югу от вышеуказанной линии. Ганнибал, двинувшись в поход, поручил имевшимся в его распоряжении кораблям охрану морских сообщений между Испанией и Африкой, которые римляне даже не пытались прервать.

Римская морская сила, таким образом, полностью выключила Македонию из войны. Она не удержала Карфагена от полезной для него и в высшей степени тревожной для Рима диверсии в Сицилии, но она воспрепятствовала посылке им войск в тот момент, когда они были бы крайне полезны для генерала, командовавшего в Сицилии. Как обстояло дело в Испании?

Испания была страной, на которой отец Ганнибала и сам Ганнибал, так сказать, базировали свое предполагавшееся вторжение в Италию. В течение восемнадцати лет, до начала этого вторжения, они заняли страну, с редкой прозорливостью распространяя и утверждая свое могущество в политическом и военном отношениях. Они создали и обучили в местных войнах большую армию, солдаты которой превратились в ветеранов. Отправляясь в поход, Ганнибал вверил управление самому младшему брату Гасдрубалу, сохранившему к нему до конца почтительную преданность, на какую он не имел основания надеяться со стороны своего родного города в Африке, раздираемого раздорами.

К началу его похода господство карфагенян в Испании простиралось от Кадикса до реки Эбро. Область же между этой рекой и Пиренеями была населена племенами, дружественными римлянам, но не способными, в отсутствие последних, оказать успешное сопротивление Ганнибалу. Он усмирил их, оставив в этой стране одиннадцать тысяч солдат под начальством Ганнона, с тем чтобы помешать римлянам утвердиться здесь и прервать его сообщение со своей базой.

Однако в том же году Гней Сципион прибыл туда морем с двадцатью тысячами солдат, разбил Ганнона и занял как побережье, так и внутреннюю область к северу от Эбро. Захватив этот плацдарм, римляне совершенно отрезали Ганнибала от подкреплений, посылавшихся Гасдрубалом, и могли поколебать карфагенское могущество в Испании, тогда как их собственные коммуникации с Италией, являвшиеся морскими, были обеспечены превосходством их флота. Они основали морскую базу в Таррагоне, в противовес базе Гасдрубала в Картахене, и затем вторглись в карфагенские владения. Война в Испании с переменным успехом велась под предводительством старших Сципионов в течение семи лет, причем в конце этого периода Гасдрубал нанес им решительное поражение: оба брата были убиты, и карфагеняне почти успели прорваться через Пиренеи с подкреплениями для Ганнибала. Однако в тот момент их удалось задержать, и прежде чем им удалось повторить эту попытку, падение Капуи освободило двенадцать тысяч римских ветеранов, тотчас же затем посланных в Испанию под начальством Клавдия Нерона, человека исключительных способностей, который произвел впоследствии самый решительный маневр из всех, предпринимавшихся римскими генералами во второй Пунической войне. Эти подкрепления, прибывшие как раз вовремя, чтобы снова преградить путь Гасдрубалу, были доставлены морем, т. е. тем путем, который, являясь самым скорым и легким, был закрыт для карфагенян римским флотом.

Два года спустя Публий Сципион младший, прославившийся впоследствии как Сципион Африканский, принял командование в Испании и взял Картахену комбинированной атакой с суши и с моря; после этого он решился на в высшей степени экстраординарный поступок, ликвидировав свой флот и переведя матросов в армию. Не довольствуясь действием в качестве силы, только «сдерживавшей» [6] Гасдрубала путем закрытия Пиренейских проходов, Сципион двинулся в южную Испанию и дал неприятелю жестокое, но нерешительное сражение на Гвадалквивире; после сражения Гасдрубал ускользнул от него, поспешил к северу, пересек Пиренеи на крайнем западе их и быстро двинулся на Италию, где позиция Ганнибала с каждым днем делалась слабее, так как естественное уменьшение его армии ничем не возмещалось.

6

«Сдерживающею» силой называется такая, которой в военных комбинациях предназначена роль сдерживать или замедлять движение части неприятельской армии или армий, пока главные силы заняты в другом месте.

Воина продолжалась уже десять лет, когда Гасдрубал, понеся по пути небольшие потери, вступил в Италию с севера. Войска, которые он привел, если бы они соединились с теми, которые находились под начальством непревзойденного Ганнибала, могли дать войне решительный оборот, потому что Рим сам был почти истощен; железные звенья, которые связывали с ним его колонии и союзные государства, были до крайности напряжены, и некоторые из них уже порвались. Но и положение двух братьев было также чрезвычайно опасное. Один стоял на реке Метавре, другой в Апулии, на расстоянии двухсот миль от него,

оба – лицом к лицу с превосходными силами неприятеля, причем римские армии были расположены между ними. Это фальшивое положение, так же как и продолжительная задержка прихода Гасдрубала, было обусловлено римским господством над морем, которое в течение всей войны ограничивало для карфагенских братьев возможность взаимной поддержки одним только путем, проходившим через Галлию. В то самое время как Гасдрубал совершал свой длинный и опасный обход неприятеля по суше, Сципион послал одиннадцать тысяч человек из Испании морем для подкрепления противостоявшей ему армии. В результате посланцы от Гасдрубала к Ганнибалу, будучи вынуждены проезжать через столь широкий пояс враждебных территорий, попадали в руки Клавдия Нерона, командовавшего южной римской армией, который, таким образом, узнавал о намеченном Гасдрубалом маршруте. Нерон справедливо оценил положение и, обманув бдительность Ганнибала, совершил быстрый переход с восемью тысячами лучших своих солдат для соединения римскими силами на севере. Это соединение состоялось, после чего оба консула, обладавшие подавляющим превосходством сил, напали на Гасдрубала и уничтожили его армию; карфагенский вождь сам пал в сражении. Первым вестником, сообщившим Ганнибалу о несчастье, была голова его брата, брошенная в его лагерь. Он будто бы воскликнул, что отныне Рим будет владыкой мира. И действительно принято считать, что Метаврское сражение обусловило исход борьбы между двумя государствами.

Военное положение, которое привело к Метаврскому сражению триумфу Рима, может быть резюмировано следующим образом: для ниспровержения величия Рима было необходимо атаковать его в Италии, в сердце его могущества, и потрясти тесно спаянную конфедерацию, главою которой он был. Таков был объект военных операции. Для достижения этого карфагенянам нужны были прочная база операций и обеспеченные коммуникации. Первая учреждена была в Испании гением великой фамилии Баркидов; последнее никогда не было достигнуто. Возможны были две коммуникационные линии: одна – прямая, морем, другая – кружная через Галлию. Первая была блокирована морской силой римлян, пользование второй было затруднительным, а потом стало и вовсе невозможным вследствие оккупации северной Испании римской армией. Эта оккупация сделалась возможной благодаря господству над морем, которого карфагеняне никогда серьезно не оспаривали. Таким образом по отношению к Ганнибалу и его базе римляне занимали две центральные позиции – собственно Рим и северную Испанию, соединенные удобной внутренней коммуникационной линией, чем и обеспечивалась их постоянная взаимная поддержка.

Если бы Средиземное море было ровной пустыней, на окраинах которой римляне обладали бы горными цепями Корсики и Сардинии, укрепленными базами Таррагоны, Лилибея и Мессины, итальянскою береговою линиею почти до Генуи и союзными крепостями в Марселе и других пунктах; если бы, с другой стороны, римляне обладали также вооруженными силами, способными по своим свойствам пересекать эту пустыню, в то время как противники их располагали бы значительно слабейшей армией, а потому были бы вынуждены делать большой круг для концентрации своих войск, то истинный характер положения был бы сразу признан, и не было бы слов, достаточно сильных для выражения значения и влияния этой особенной силы. Было бы замечено также, что если упомянутый слабейший противник римлян и мог бы совершить набег, пройдя через эту пустыню, сжечь деревню или опустошить несколько миль пограничной местности; если бы он и мог даже, от времени до времени, перехватывать обозы, то во всяком случае это не поставило бы коммуникации под угрозу. Подобные хищнические операции на море предпринимались во все века слабейшею из воюющих сторон, но они никоим образом не оправдывают не согласного с известными фактами вывода, будто «ни Рим, ни Карфаген не обладали неоспоримым господством на море», так как «римские флоты иногда посещали берега Африки, а карфагенские флоты таким же образом появлялись у берегов Италии». В рассматриваемом случае флот играл роль силы, господствующей в предполагаемой пустыне; но так как элементы этой силы были совсем незнакомы большинству писателей, а представители ее с незапамятных времен являлись, так сказать, особой расой, не имевшей своих пророков, то ее огромное, решающее влияние на историю той эпохи, а следовательно и на историю мира, не было замечено. Если предшествующий аргумент основателен, то столь же нелогично вычеркивать морскую силу из списка главных факторов, определяющих результаты исторических событий, сколь абсурдно было бы настаивать на исключительности ее влияния.

Вышеизложенные примеры, взятые из двух эпох, далеко отстоящих друг от друга во времени (одна из них предшествует рассматриваемому в настоящем труде периоду, а другая следует за ним), иллюстрируют специфический интерес данного предмета и характер уроков, которые дает история. Как замечено выше, последние чаще относятся к стратегии, чем к тактике; они касаются скорее ведения кампаний, чем отдельных сражений, и поэтому дольше сохраняют свое значение. Уместно, в связи с этим, процитировать слова большого авторитета, а именно Жомини: «Когда мне случилось быть в Париже, в конце 1851 г., одна выдающаяся особа сделала мне честь, спросив о моем мнении относительно того, произведут ли недавние усовершенствования в огнестрельном оружии серьезные изменения в способах ведения войны. Я ответил, что они, вероятно, окажут влияние на детали тактики, но что в больших стратегических операциях и обширных комбинациях сражений победа, вероятно, и впредь будет результатом применения тех принципов, которые во все века приводили к успеху великих генералов – Александра и Цезаря, так же как Фридриха и Наполеона». Изучение вышеупомянутых принципов теперь сделалось для флота еще важнее, чем было прежде, поскольку современные паровые суда обладают более значительной и постоянной движущей силой. Наилучшие планы могли оказаться несостоятельными вследствие перемены погоды в дни галер и парусных судов; теперь эта трудность почти сошла со сцены. Принципы, которые должны управлять большими морскими комбинациями, были приложимы к ним во все века и выводятся из истории, но способность действовать на основании их, совсем или почти не считаясь с погодою, есть приобретение недавнего времени.