Влюбить его на спор
Шрифт:
«Впрочем сейчас не об этом!» – снова начинаю я свое показательное выступление и, отводя руку в сторону, пытаюсь снять себя всю с ног до головы, со всех ракурсов, насколько это возможно, держа телефон в таком положении. – «Заценили мой лук?! Сегодня я милая скромница…»
Кокетливо хлопаю ресницами, улыбаюсь заготовленной специально для этого образа новой улыбкой «самая обаятельная и привлекательная» и продолжаю:
«… Я готова к ловле на живца!»
Подмигиваю в камеру и возобновляю обращение:
«Кстати, вчера я узнала имя своей…»
Запинаюсь на слове жертвы, ругаюсь на саму себя и начинаю новую запись: повторяю
«…своей жертвы. Его зовут Дима Кречетов. Да, никому не известный парень, но, как сообщила Милана, он необщительный, нелюбезный и не был замечен с девчонками. Как вы думаете, такая кандидатура – это достойный противник или все-таки жертва?! Пишите в Директ!»
Посылаю свой фирменный воздушный поцелуй и отключаю запись. Пересмотрев отснятое и убедившись, что я неотразима и говорю четко без запинок, засылаю видос в сториз и смотрю на Cartier, которые одела автоматически. Пока я раздумываю, оставить часы на запястье или все же убрать в сумку, чуть не упускаю ожидаемого парня.
– Привет! – мягко здороваюсь я и одариваю его той самой новой выученной улыбкой.
Он чиркает по мне равнодушным взглядом и молча идет дальше.
Губы опадают вниз, и я в недоумении кидаю вслед:
– Подожди.
Невежа останавливается и смотрит в глаза типа «чего тебе надо». Как-то все идет совсем не так, как я представляла. Неужели неудачный лук?! Признаю, что план, который был продуман мной, летит к чертям, и хватаюсь за единственную оставшуюся соломинку – экспромт. Сейчас в моем случае – это последний шанс исправить ситуацию.
– Я хотела поговорить о том… – я закусываю губу и потом выдыхаю: – недоразумении…
Он молчит, равнодушно смотрит на меня, как будто перед ним не одна из самых красивых девочек универа, а пустое место, и не делает ничего, чтобы помочь мне завязать разговор. Я усердно пытаюсь это исправить, упрямо заставляя себя не расстраиваться и не опускать руки.
Набираю побольше воздуха в легкие и выталкиваю через силу слова, которых ни за что на свете не дождался бы от меня этот нахал, если бы я не вляпалась в этот дурацкий и принципиальный спор.
– Извини, что… нагрубила.
Ухмылка на его лице опаляет мои щеки. Жесть. В такой унизительной ситуации я еще никогда не была. Ох уж эта Милана! Я все припомню ей позже.
Повисшее молчание напрягает. Я, вцепившись в него взглядом, наивно ожидаю ответного извинения или хоть какого-то маленького намека на примирение, но он лишь равнодушно бросает:
– Это все?!
Его слова вводят в ступор. Я растерянно моргаю и молчу, а он отворачивается и уходит, оставляя меня одну злопыхать от своей бессильной ярости.
«Грубиян, нахал, идиот…» швыряю в пустоту, и от нанизывания одного на другой оскорбительных эпитетов мне немного становится легче.
Сидя на паре, я совсем не слушаю преподавателя, а, прогоняя в сотый раз свою неудачную встречу в голове, пытаюсь разобраться: в чем была моя ошибка?! Почему привлечь его внимание не вышло?! Ответ напрашивается внезапно и сам собой: причиной тому послужило наше с ним настоящее дурацкое знакомство. Чертово первое впечатление! Однако несмотря на то, что второй «первый» раз не оправдал надежд и я безумно расстроилась этой неудаче, я не собираюсь так легко сдаваться. Достойный соперник – это, конечно, лишние сложности, но зато подстегивает, и потом сладость от победы будет вдвойне приятна!
В перерыве между лекциями Милана, посмотрев на галерку, где сидит нахал, как бы невзначай кидает:
– Как успехи?!
– Все по плану, – цепляясь с ней взглядом, сообщаю я и улыбаюсь самой приторной улыбкой «засахарись», чтобы она, проглотив ее, точно добавила лишних полкило ее бедрам. – Присматриваюсь к жертве, выбираю стратегию.
Не придумав ничего лучше и решив последовать словам, случайно брошенным подруге, едва отсидев лекцию, я оставляю своего норовистого рыжего красавца грустить на парковке и направляюсь за грубияном на своих двоих, поскольку он сегодня тоже пеший. Пройдя всего пару домов, я начинаю жутко жалеть о своем спонтанном решении. Мои новые лаковые лодочки от Jimmy Choo с тринадцатисантиметровым каблуком совсем не подходят для кросса по пересеченной местности с неожиданностями в виде неровностей, а идти спокойно за парнем с длинными ногами, у которого шаг равен трем моим, иначе не получается. Другая, наверно, уже давно бы плюнула и перестала истязать себя, но только не такая упрямица как я.
Однако это оказывается не последним испытанием на сегодня. Объект наблюдения, не сбавляя шаг, подходит к футуристической шайбе, на крыше которой красуется буква «М», и скрывается там, а я понимаю, что он пошел в метро – в неизведанный подземный общественный транспорт. На этом все мои познания о способе передвижения масс исчерпан, и я останавливаюсь и пару секунд стою в нерешительности. Даже пока я не имела прав, то перемещалась по городу исключительно на машине с водителем, родителями, братом или друзьями и никогда раньше не ездила на общественном транспорте. Не люблю закрытых пространств, а тем более под землей, и неизведанное безусловно пугает, но я сглатываю комок в горле вместе со своими страхами и сомнениями и стартую к стеклянным дверям как за суперкубком. Если уж рисковать и соваться в пугающее подземное логово, то не просто так, а с толком, и значит, мне стоит шевелиться, чтобы нагнать парня.
Надев на лицо непроницаемую маску и незаметно поглядывая на попутчиков, я делаю все аналогично и, войдя в вестибюль, добираюсь до турникетов. Пару минут наблюдаю, как люди, кто прикладывая карточки, кто бросая монетки, проходят через металлические ограждения. Ни того ни другого у меня нет, впрочем, как и времени, чтобы разбираться, где и как их получить, но зато есть деньги, которые открывают и не такие преграды, и я, недолго думая, подхожу к стеклянной будке, где на страже чего-то неведомого сидит женщина в форме. Протягиваю ей пятисотрублевую купюру и, улыбаясь не менее сладостно, чем недавно Милане, щебечу:
– Мне надо попасть в метро. Сдачу оставьте себе.
Она зависает в пространстве, и даже челюсть у нее отвисает от моих слов. Разве я сказала что-то не так?! Подношу банкноту еще ближе и для верности показываю пальцем на эскалаторы, уносящие людей вниз, в царство неизвестности, чтобы до той быстрее дошло, что мне от нее нужно, но особь женского пола, выйдя из ступора, гневно зыркает и рявкает:
– Я не касса! Жетоны не продаю!
Сверкнув глазами в ответ, я открываю рот, чтобы возмутиться ее грубости, но не успеваю, поскольку рядом буквально вырастает охранник. Надеюсь, он любит сладенькое?! Я поворачиваюсь к нему, улыбаясь все той же приторной улыбкой. Он с радостью впитывает всю источаемую мной глюкозу и ласково спрашивает: