Влюбить на спор
Шрифт:
Помню.
– Ну так что?
– Я подумаю.
Понимаю, что обманываю Диану, но сейчас, тем более при Диме, я не могу ей объяснять истинные причины.
– Хорошо. Подумай, от чего отказываешься, - смеется она.
– Созвонимся.
Разъединяю вызов, запихиваю iPhone в карман шорт и догоняю своего парня, поднявшего наши велики.
Он остро чувствует меня и не спрашивает кто звонил. К тому же думаю: по тому, что Дима слышал, он многое понял сам. Отгоняю взбудоражившие мысли прочь, словно надоедливых насекомых. С ним и без клуба хорошо!
Бабушка накладывает мне огромную плошку борща, и я растерянно смотрю на Диму. Съесть это наваристое блюдо, в котором от густоты ложка стоит, мне точно не под силу, но обижать его улыбчивую бабушку тоже не хочется.
– Дима, положи Вике сметанки. Она своя — домашняя.
Наблюдаю, как белым островком в красном море появляется сметана, жирность которой, наверное, зашкаливает и с трудом растягиваю губы.
– Спасибо...
– На здоровье, деточка. Кушай! А то такая худая!
Нахожу насмешливый взгляд парня, потом девчонок. Наверное, для каждой бабушки внучка, внук или его подруга всегда кажутся худее, чем есть на самом деле, и у них автоматически срабатывает желание откормить бедняжек.
Беру ложку, аккуратно, чтобы не расплескать, перемешиваю, ем. Суп вкусный, но его нереально много.
– Ба, Вика сейчас лопнет, - заявляет Оля, смотря на меня.
Переглядываюсь с Дашей. Она явно подокруглилась на бабушкиных харчах, чего не сказать о ее хохотушке сестре. Скорее всего, встроенный в неё моторчик не дает ей сидеть на месте и, не смотря на старания родственницы, она тратит все лишние калории.
– Что ты привыдумываешь!
– возмущается бабушка.
Вздыхаю, запихиваю еще одну ложку и гляжу, как Дима меняет тарелки, ставя передо мной свою пустую.
Улыбаюсь и беззвучно шепчу «спасибо» парню со спасительно хорошим аппетитом.
Когда бабушка, хлопотавшая у печки, подходит к столу, ставя перед нами пирожки и видит мою пустую миску, то улыбается и произносит:
– Умница. Теперь чайку с пирожочками.
Из меня вырывается протяжное «нет», и, тут же спохватившись, я добавляю -«чуть позже».
Платье для посещения родителей я купила заранее. Возможно, оно слишком нарядное для семейного ужина, но я так соскучилась по красивым вещам. Моя душа, привыкшая, что жизнь - «праздник каждый день» или хотя бы выходные, вопит и требует удовлетворения.
Кручусь, рассматривая, как я выгляжу со всех сторон. Хороша! Вот без лишней скромности - красотка!
Дима входит в комнату в одном полотенце на бедрах, и я, беспардонно облапав его взглядом, с трудом возвращаюсь к лицу, на котором сияет такая милая для моего сердца улыбка.
– Как тебе?
– кокетливо спрашиваю я.
– Огонь!
Не могу удержать губы, они сами разъезжаются в разные стороны от его оценки, и с этим глупым выражением лица поворачиваюсь к шкафу. На днях, пока он работал, я прошлась не только по женским бутикам, но и заглянула в брутальный модный мужской рай и приобрела несколько рубашек и брюк для своего парня. Достав самую подходящую, на мой взгляд, поворачиваюсь и протягиваю ему.
– Это я тебе купила.
Он не берет ее, а мрачнеет.
– Спасибо, не надо было.
Внимательно рассматриваю лицо Димы. Куда исчезла моя любимая улыбка?! Не понравилась рубашка? Перевожу взгляд на нее и еще раз оцениваю: темно-серая, сдержанная, от Tommy Hilfiger. Отличная вещь! Снова нахожу глаза парня.
– Почему?
– У меня достаточно одежды.
– Да, но они...
– я недоговариваю фразу, замолкаю и растерянно хлопаю ресницами.
– Не слишком хороши, чтобы идти к твоим родителям...
– не спрашивает, а словно продолжает он мои мысли.
Молчу. Кусаю губу. Моя мама обязательно обратит внимание, во что будет одет мой парень; отец... если честно - не знаю. Я вообще плохо знаю этого человека. Все наше общение - это «привет-пока» за завтраком и иногда пару фраз за ужином или праздничным мероприятием да редкие разговоры тет-а-тет, когда я хочу выклянчить то, что не может позволить баланс моей карты.
– Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя неловко, - виновато пищу я.
Тогда в магазине покупка показалась мне хорошей идеей, но сейчас я не уверена. Неужели он обиделся?! Я не хотела этого.
– Ты думаешь, в купленной тобой рубашке я буду чувствовать себя лучше?!
Киваю. Для меня одежда - как броня: если в ней ощущаю, что я красивая и стильная, то и веду себя уверенней.
Дима горько ухмыляется.
– Я никогда ни перед кем не рисовался. Я такой, какой есть, и чужая одежда не сделает меня лучше.
Он внимательно смотрит в мои глаза.
– Если тебе стыдно появляться со мной и ты передумала, скажи - я не пойду.
– Нет, что ты!
Я кидаюсь в его объятия и вдыхаю сводящий с ума запах кожи.
– Просто я переживала за тебя. Мои родители.
Легкий поцелуй в волосы.
– За меня можешь не волноваться.
Едва мы переступаем порог квартиры, я чувствую, что мама настроена против моего парня. Я расстроила ее мечты породниться с влиятельной и состоятельной семьей Игоря, и она, похоже, решила по-своему мне мстить.
– Добрый вечер, - вежливо произносит Дима и протягивает букет, купленный им самим в дорогущем бутике, который я сдуру порекомендовала, и в итоге вынудила потратить сумасшедшую для него сумму, несмотря на мои протесты и предложения скооперироваться.
Мама брезгливо берет цветочную композицию, бросив сухое: «Здравствуйте, спасибо», и поспешно избавляется от нее, отдав проходящей мимо Татьяне Петровне.
Он не показывает, что его задел этот жест, но мое сердце не пропускает такого неуважения к человеку, которого я привела в дом знакомиться, и болезненно сжимается. Позже я ей это выскажу.
Отец ведет себя более достойно: протягивает руку, приглашает пройти в зал, и на душе слегка теплеет.
Мы идем за ним в комнату, мама указывает наши места за столом. Занимаем их.