Влюбиться в эльфа и остаться в живых

Талал Александр

Принц нагнулся, брезгливо ухватив двумя пальцами за край ковровую дорожку. Жене подумалось, что, может быть, он должен сейчас поднять свой край дорожки и помочь Принцу сложить ее вдвое, потом вчетверо, и все это время за ним гонялись лишь с этой целью, вот она, моя миссия, о, юный агрессивный орк с двадцать седьмого этажа новостройки! И все разойдутся по домам, и наступит новый день, и Катя будет есть с ним шоколадное мороженое в парке. Женя плохо соображал, но надо отдать ему должное: исторически те немногие, кто оказывался в его редком положении, сходили с ума в первые же несколько часов.

Из бордового сундук стал янтарным от наполнившего

его изнутри сияния. Принц взмахнул рукой, подымая дорожку в воздух, и тут же дернул ее вниз. Женя беспомощно смотрел, как узкая полоса свалявшейся шерсти вздымается дугой и надвигается на него нарастающим девятым валом в облаке пыли. В дверь прекратили стучать. Наверное, ему не почудилось, что коридор наполнился угрожающим гулом и завибрировал, словно и вправду по половицам катилось цунами. Та доля секунды, в которую его отбросило назад, не сохранилась в его памяти.

Он помнил только страшный удар и грохот. Его вдруг окатил холодный ночной воздух. Он не знал, кричит он или нет. Перед глазами мелькнул зияющий пролом во фронтоне театра, императорская корона висела над рваной дырой примерно по форме двуглавого орла, а грифоны по бокам пораженно шипели на отсутствие царственной птички; затем, совсем близко, пронесся снизу вверх Аполлон на своей квадриге…

На другом конце города тоскливо взвыл огромный, по колено взрослому человеку в холке, пес, которого некому больше будет кормить сосисками и бескорыстной симпатией.

Последнее, что увидел Женя, лежа на асфальте у фонтана «Театральный» среди обломков кирпичей и гипсовых фрагментов двуглавого орла, были две головы, возникшие в дыре над Аполлоном, чтобы убедиться, что Степанов не выжил в очередной раз каким-то чудодейственным образом. Одна голова принадлежала Макару Филипычу. Другая… Федору Афанасьевичу. Их разные лица с одинаковыми выражениями, увенчанные выжившей гипсовой короной, смотрели сквозь проемы, которые недавно были головами орла.

Глава 8

Шерше ле Гоблин. Часть вторая

Чихание может быть вызвано аллергической реакцией, а также внешними раздражителями слизистой оболочки носа, как то пыль, пух или парфюм. Вдобавок чиханию способствует внезапный перепад температур и близость к водоемам. От фонтана «Театральный» веяло прохладой в изначально прохладном воздухе апрельской ночи, и, хотя фонтаны не входят в перечень водоемов, Женя Степанов совершенно точно чихнул.

Научно чихание считается защитным рефлексом человека. С этим трудно спорить, поскольку в данный момент чихание защитило Женю Степанова от застрявшей в его дыхательных путях арбузной жвачки, выбросив ее из глотки в ротовую полость.

Чихающий человек непременно зажмуривается. Иначе, как утверждают неподтвержденные, но и неопроверженные источники, у него выскочат глаза из орбит. К счастью, эту теорию в очередной раз не удалось проверить. В секунду мощного выброса воздушного потока из легких Женя моргнул, подскочил, схватился за горло и жадно вдохнул.

Пока его мозг впитывал поступающую информацию – зрительную, пространственно-временную и логическую – и тщетно пытался дать своему владельцу ответ на вопрос, почему после падения с тридцатипятиметровой высоты у него ничего не болит, Женя подскочил еще раз, потому что на одном участке тела все же болело. Перекатившись на бок, Женя потянулся в карман, расположенный на этом самом участке.

«Сила любви», с ужасом говорил Эльфийский

Принц Макар Филипыч, и Корней дерзнул высмеять его страхи. Наверное, сейчас Корней восторжествовал бы, упиваясь своей правотой: вот почему орку так везло, из-за кожаного браслета с шипами в его заднем кармане. И в чем-то Корней был бы прав. Но если бы такой разговор имел место быть и если бы Макар Филипыч снизошел до возражения, то, возможно, возразил бы начальнику охраны следующим образом: а как Катин амулет, веками находившийся в ее семье по материнской линии и переплавленный для нее лично Александром в браслет из прадедовского перстня – как Катин амулет оказался в чужих и враждебных джинсах? И ужаснулся бы еще больше из-за напрашивающегося вывода, что звезда эльфийского балета, известная всему городу юная красавица, двоюродная принцесса, приближенная к самой верхушке эльфийского руководства, ответила взаимностью на чувства вражеского ренегата.

Покачиваясь, разглядывая Катин браслет безумными глазами и с нервозной свирепостью тиская челюстями обессиленную жвачку, Женя сделал несколько непроизвольных шагов, не потому что направлялся куда-то или прогуливался, а поскольку был взбудоражен, оглоушен, наэлектризован, перекошен, взведен до предела, и части его тела порывались дергаться, сокращаться, жевать и надувать пузыри. Большой театр свободно парил в поле его зрения, отказываясь закрепиться на фундаменте.

Жвачка вздулась пузырем между зубами, и в этот момент шипы браслета замерцали призрачным светом. Еще не зная, как он это делает, но уже понимая, что случайно и неумело, Женя почувствовал каким-то третьим нутром: он управляет амулетом. Интуиция подсказала ему, что сейчас произойдет, еще до того, как пузырь лопнул, и вместе с ним лопнула лампа на ближайшем фонарном столбе, посыпалась вниз моросью осколков, и листья кустарника тряхнуло резким порывом, и гулкий хлопок завибрировал эхом в портике театра.

Он вдруг ощутил могучесть в груди и силу в руках и даже потрогал бицепс. На ощупь размер мускула оставался прежним, умеренным, если не сказать меньше, но новая уверенность в себе переполняла его, растекалась по жилам горячей волной, он казался себе на три сантиметра выше и живучее лет на десять. Позвоночник распрямился струной впервые за долгое время и выгнул спину в горделивую осанку.

И с этой горделивой осанкой, расправив грудь с некоторым хрустом, Женя зашагал к ненавистному театру, чью стену он пробил собственной головой и чей интерьер превратил в руины собственными руками, но мало, он не успокоится, пока не отыщет в нем свою Катю, даже если в результате не оставит камня на камне, и ни один качок в костюме его не остановит. Окрыленный такими позитивными размышлениями, он распахнул двери ударом ноги.

Слегка прихрамывая на ушибленную ногу, Женя пересекал вестибюль, обескураженный гробовой тишиной и ощущением вакуума, когда навстречу ему откуда-то выкатился Дюша, пританцовывающий от радости.

Они обыскали здание театра от чердака до подвала, заглянули в каждое помещение, какое сумели найти. Нигде не было ни души, как будто еще час назад зрительный зал не был заполнен публикой, а коллапс на сцене и в ее окрестностях вызван катастрофой десятилетней давности и остался с тех пор нетронутым. Из промышленного холодильника Макара Филипыча исчезли заиндевевшие эльфы, и сам холодильник был отключен и разморожен. Женя присел на красный ковролин лестничного пролета.