Влюбиться в эльфа и остаться в живых
Шрифт:
В его лицо смотрели желтые зрачки волчьей морды. Пушистые серые «бакенбарды» обрамляли широколобую голову. Пес заворчал и беспокойно захныкал. Женя узнавал в нем своего дворового приятеля, поклонника сосисок и противника горчицы, и в то же время Пес был не псом, а крупным серым волком, волком обыкновенным, канис люпус из семейства псовых. Женя впервые смотрел на него третьим глазом.
Соскочив с Жениной груди, Пес встал перед ним боком, тявкнул, выражая готовность, и Женя, кажется, догадывался,
Его капюшон сполз на затылок. Он поймал на себе взгляды – его заприметили эльфы на дороге. Решаться нужно было немедленно. Белокурая шайка уже решительно шагала в его направлении.
– «Орки, орки ехали на волке…» – пробормотал Женя. Клыкастый четвероногий друг заурчал одобрительно и потоптался на месте.
Перекинув ногу через метровой высоты круп, Женя вцепился в грубую шерсть, и в тот же миг Серый Волк сорвался с места, взрыв когтями крошеный асфальт неважного качества и едва не скинув наездника.
В этот вечер улицы Москвы по большей части пустовали. Обычные граждане вида хомо сапиенс сидели по домам и лишь приблизительно знали, по слухам, толкам и интерпретациям малопонятных вечерних новостей, причину беспорядков. Два видных олигарха не поделили территории, говорили одни. Дерутся футбольные фанаты, утверждали другие. Третьи уверенно заявляли, что произошел дефолт. Меньшинства выдвигали теории о высадке враждебных инопланетян и аварии на адронном коллайдере. Склонные к активному участию в чем бы то ни было, особенно если под это дело можно влезть в магазин электроники или кого-нибудь побить, ринулись на улицы с личными целями. На следующее утро туман рассеется, и в прессе сформируются официальные версии, которые войдут в учебники по истории как причины и поводы войны. Все они будут неправдой, потому что лишь косвенно привяжут к теме близлежащие социальные явления и политические события, а то и представят в качестве корня конфликта его последствия, обтекая истинную причину, о которой обычные люди знать не могут.
Улицы пустовали. Но если бы кто-нибудь выглянул в окно на Садовой-Триумфальной в этот сумеречный час, то увидел бы, как в бликах горящего ресторана «Американский бар и гриль», облюбованного экспатами, по разделительной полосе скачет юный темноволосый парнишка на огромном псе. Завывали сирены милицейских машин. Где-то звучали выстрелы.
Проезжая Триумфальную площадь, Женя увидел на Тверской толпу из двух надвигающихся друг на друга лагерей, стенка на стенку, с палками и кирпичами. В сравнении с разъяренной толпой команда омоновцев в противоударных шлемах и штурмовых щитах выглядела довольно жалко.
– Я туда не полезу, – прошипел белобрысый омоновец соседу. – Ваши все замутили, вот вы своих и присмиряйте!
– Ты мне не указывай, понял? – возмутился темноволосый страж порядка. – Вы первые начали!
– А в табло? – блондин наседал на него, занеся резиновую дубинку.
– Мужики, да вы чего?! – третий
– А ты не лезь!
Женя не остановился.
У парадного высотки Женя ловко спрыгнул с Пса, и тот растянулся на автомобильной парковке, высунув язык. Дюша и Николай Петрович в форме уже ждали его у массивной двери подъезда. Капитан изобразил напряженную мысль на лице, стреляя глазами то на Женю, то на Пса с высунутым языком, но вопросов предпочел не задавать.
Когда Женя изложил свой план, Николай прищурился на него уважительно.
– Справитесь?
– Не лыком шиты, – рявкнул Николай деловито. – Да, диджей?
– Однозначно, – кивнул Дюша.
Женя протянул руку, и Николай вручил ему бронзовый восьмиугольник на шнурке, такой родной и такой незнакомый предмет, из-за которого могла начаться на этой неделе Третья мировая.
Как три нелепых богатыря, они шагнули внутрь сплоченной командой. Их встретил озабоченный швейцар в ливрее:
– Господа, вы к кому?
– К Макару Филипычу, – заявил Дюша. – И к Федору Афанасьевичу.
– Но… туда нельзя.
– Так всем и говори, – Николай хлопнул швейцара по плечу, поправил фуражку и зашагал к лифту. Дюша последовал за ним. Швейцар открыл рот, но ничего из него не сказал.
– У меня там… транспорт на стоянке, – Женя махнул на дверь большим пальцем. – Пить хочет.
Пока швейцар размышлял, что ему делать с зубастой псиной в разлинованном прямоугольнике платной стоянки, Женя, догнав соратников, надевал на шею отцовский амулет.
Навстречу им из лифта вывалилась кучка телевизионщиков, двое из них с камерами. Кивнув Жене на прощание, Николай шагнул к одному из репортеров и тронул за плечо:
– Капитан милиции. Есть разговор.
Перед тем как за Женей закрылись двери лифта, Дюша подмигнул ему, пообещав:
– Джага-джага.
В резиденции, в спальне, где совсем заиндевела Катерина Бурмистрова, Эльфийский Принц паковал чемодан. Растерянный Корней наблюдал за его действиями. Он не знал, что в соседней спальне Гриша Матерый помогает со сборами в полет без возврата своему Принцу, Федору Афанасьевичу.
– Макар Филипыч, на улицах настоящая война… – начал было Корней.
– То ли еще будет, – отрезал Принц, складывая последнюю рубашку. – Билет у тебя?
Корней вручил билет.
– А вы обратно скоро?
– Ох не знаю. Может, пора мне уже и на покой. И потом, когда все это закончится… останется ли кем руководить?
В комнату заковылял возбужденный Петя. Тревожная новость оторвала его от игры в «дурака» на лестничной площадке, где охрана разбила бивуак и скрашивала ожидание за складным столиком и колодой карт.
– Макар Филипыч! Тут швейцар снизу позвонил… – он сделал паузу, чтобы отдышаться. – Орк приехал.