Влюбиться в лучшего друга

Куликова Галина Михайловна

И только осенью, где-то в середине сентября, наступала волшебная гармония, чарующая пауза между буйным летом и угрюмой зимой.

Было тихо, но пока еще не безлюдно — пенсионеры караулили дозревающий урожай и готовили участки к следующему дачному сезону. Днем светило нежаркое уже солнце, а с наступлением сумерек начинался дождик, под который уютно было засыпать. И можно было долго бродить по лесу, как в детстве поддевая ногой шуршащие желтые и красные листья, сидеть на веранде в любимой старой качалке, любоваться закатом, размышлять обо всем на свете.

Олег потянулся, разминая мышцы, легко поднялся и пошел в дом — сигареты остались

на каминной полке, курить же хотелось страшно. Уже стемнело, и по дороге он щелкнул выключателем — зажег красивые кованые светильники, висевшие по углам веранды, устроив себе праздничную иллюминацию. Вернувшись, сел уже не в качалку, а на крыльцо, и сделал первую, самую душевную затяжку. Рассеянно подумал, что уже который год собирается бросить курить. Чего он только не предпринимал: давал клятвы матери и заключал с друзьями пари на крупные суммы, клеил антиникотиновый пластырь и пил какие-то отвратительные витамины. Грыз семечки, сосал леденцы, требовал от коллег, чтобы те не давали ему закурить. Сколько раз в мусорное ведро летели все имеющиеся в доме запасы никотина, включая уникальные сигары и трубочный табак! Однажды он даже расколотил замечательный, страшно дорогой хьюмидор, который ему подарили коллеги на день рождения, и выбросил в мусоропровод несколько коллекционных трубок. Помнится, Таня ему тогда сказала…

Олег еще раз затянулся и резко потушил сигарету. Таня… Она сейчас в Париже со своим Пожидаевым. С этим выскочкой и плейбоем.

Павел Пожидаев был довольно известным художником с большими связями, о нем часто писала пресса. Это он пригласил Таню в свою команду работать над новым проектом. С момента их отъезда Олег начал пристально следить за новостями. Мэтр появлялся то тут, то там — худой, длинноногий, с седоватой бородкой и ледяными глазами. Тани рядом с ним не было, но Олег чувствовал ее незримое присутствие.

Олег вдруг подумал, что когда жалуется на усталость, обманывает сам себя. Плюнул на все дела, бросил горящие проекты, оставив подчиненных биться над ними самостоятельно, отменил встречу с важнейшим и богатейшим заказчиком — и все ради того, чтобы полюбоваться золотой осенью? Как бы не так!

Почему умный, здоровый и успешный мужик вдруг потерял вкус жизни? Почему впереди вместо привычных, ясных и четких перспектив — черная дыра, из которой дует зловещим ветерком? Уж себе-то он мог признаться в том, что просто боится будущего. Он знал, что Таня скоро вернется, и тогда… Что будет тогда?

Начнется все сначала? Бессонные ночи, ревность, страдания… Черт побери, ему надоело быть на вторых ролях! Надоело быть нелюбимым. Без Тани он несчастлив, но и рядом с ней — тоже несчастлив. Как она мучила его, демонстрируя свою любовь к Витьке! Она отлично знала, что Олег не может устоять перед ее улыбкой, и управляла им как хотела. Распоряжалась его личным временем, его настроением, его судьбой… Нет, так больше продолжаться не может. И не будет продолжаться! Он должен принять решение — окончательное и бесповоротное.

«Когда она вернется, я не стану скакать от радости. Не стану смотреть на нее собачьими глазами. Мне вообще уже давно пора жениться, — неожиданно подумал он. — Неужели не найдется женщины, которая меня полюбит? Я буду ей благодарен, буду верен. У меня появится своя семья. Разве я этого не заслужил?»

До сих пор только Таня постоянно присутствовала в его мыслях, в его жизни, рядом с ним. Все свои юные годы он был в нее влюблен. Однако она ни разу не дала понять, что Олег

тоже ее волнует. Что она считает его особенным, что он дорог ей не только как друг. Он отчаянно ждал от нее хоть какого-то знака, намека, позволения… И не дождался. Когда она целовала его в щечку, он каждый раз сгорал дотла. А потом Виктор неожиданно очухался и тоже понял, что Таня — лучшая девушка на свете. И со всей отпущенной ему богом храбростью бросился ее завоевывать. И победил. «Ну, извини, брат, — сказал он Олегу, когда Таня уже собирала чемодан, готовясь к переезду. — Она выбрала меня, а не тебя. Тут ничего не поделаешь. Химия!»

Олег передернул плечами, почувствовав, что ему и вправду стало холодно. Чтобы немного согреться, он прошелся по участку, который родительскими стараниями превратился в небольшой сад. Постоял возле любимой яблони, на которой остались висеть несколько крупных яблок, сорвал одно, положил в карман — все-таки еда. В магазин по дороге из города он не заехал, дома пусто, кроме сухарей и макарон ничего нет. А варить на ночь глядя макароны — брр. Лучше уж лечь спать голодным.

Стало довольно прохладно, но запираться в доме ему совсем не хотелось. Свежий воздух бодрил и гнал прочь тягучую и липкую тоску. Олег сделал несколько энергичных наклонов и приседаний, возвращая телу ускользающее тепло. Потом вернулся на сверкавшую огнями веранду и снова плюхнулся в качалку, скрипнувшую под его мощным телом.

Поднявшийся к ночи ветерок разогнал облака, и небо сейчас было высоким, темным и звездным. «Когда смотришь на звезды, — думал Олег, — любые проблемы кажутся никчемными, мелкими и пустыми. Жаль, что мы редко на них смотрим. Да их почти не видно в городе, из-за смога. Если у человека есть будущее, то оно, скорее всего, именно там, где мерцают эти волшебные, загадочные искорки… В кладовке есть бутылка коньяка, — неожиданно вспомнил он. — Осталась после отцовского дня рождения. Может быть, тупо напиться? Хоть немного полегчает. И закусить есть чем — яблочко вот».

В глубине души он презирал себя за то, что любые его философские позывы всегда заканчивались мыслью о выпивке. «Да, я прагматик, циник и эгоцентрист, — выносил себе безжалостный приговор Олег, откупоривая бутылку и разрезая яблоко на тонкие дольки. — Я продал душу архитектуре и поэтому страдаю».

Но коньяк под звездным небом неожиданно произвел магическое действие. Словно каменная плита свалилась с души, стало легко, приятно, и совершенно не хотелось думать о будущем. Напротив, хотелось вспоминать прошлое, все светлое и хорошее, что у него было и что точно никуда не денется, не растворится, не исчезнет. Ведь сказано мудрецом — все можно отнять у человека, даже жизнь. Но только не его прошлое.

Значит, Таня. Она — прошлое? Скорее всего, да. Или, скажем так, уже не вполне настоящее. Олег давно смирился с тем, что она принадлежит Виктору. А потом Таня уехала на целых полтора года в другую страну. Олег думал о ней днем и ночью — как она, что? Ложась спать, он представлял ее в крохотной парижской квартирке, которую она снимала, склонившуюся над своими рисунками. Воскрешал в памяти жесты, улыбки на все случаи жизни, забавные фразочки, которые она так любила вставлять в разговор.

Таня Волгина была его наваждением, его счастьем и его проклятием. До сих пор он смиренно принимал свою роль джинна, выполняющего все ее желания. Кажется, настала пора разрушить чары и вырваться на свободу. Когда она в очередной раз потрет лампу, он не явится на зов…