Влюбиться в няню

Вилдер Пенни

– Ты в порядке, Реми?
– моя мама зовёт снизу, когда слышит весь этот шум, который я создаю.

Меня тошнит снова и снова. Мой желудок должен быть размером с бочонок, чтобы такое случалось. Я задыхаюсь, пытаясь отдышаться. Мне нужна минута, чтобы ответить.

– Да, я в порядке, - говорю я, хотя чувствую противоположность своему ответу. Я выгляжу плохо. Вижу своё отражение в открытом компактном зеркале на столешнице. Моя кожа бледная, тёмные круги вокруг глаз, которые почти выглядят зелёными.

Я стою, прислонившись

к прохладному фарфору, обнимая унитаз, когда моя мама заходит в комнату, чтобы проверить меня. Она откидывается спиной к двери, скрестив руки на груди.

– Что?
– Говорю я, когда вижу, как мама наблюдательно смотрит.

– Ты беременна.

Мой желудок сжимается и снова меня вырвало. Я плюю в унитаз и стону.

– Что? Нет, - говорю я, вытирая рот туалетной бумагой.

Какого чёрта мне так холодно, и слишком жарко одновременно?

В моей голове я пытаюсь вспомнить мой последний срок. Это трудно, потому что я не из тех девушек, которые следят. Я никогда не нуждалась в этом раньше, поэтому я не привыкла к этому. Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что прошло какое-то время с тех пор, как я в последний раз покупала женскую гигиеническую продукцию.

– Боже мой, - говорю я. По какой-то причине, хотя я знаю, что это физически возможно, я подумала, чтобы забеременеть потребуется больше времени. Это не удивительно. Диакон и я трахаемся, как сумасшедшие, всякий раз, когда мы получаем шанс - он всегда приходит ко мне. Иногда наш секс имеет одну цель – мою беременность. Его возбуждает мысль о том, что я ношу его ребёнка, что я буду ходить с большим животом, который будет доказательством нашей любви.

– Пошли, - моя мама говорит со вздохом.

– Куда мы идем?
– Сейчас мне не хочется никуда идти. Я просто хочу вернуться обратно в постель и спрятаться под простынёй, пока эта ужасная тошнота не исчезнет. Если это когда-нибудь произойдет.

– В аптеке купим тест на беременность.

Переодевшись, мы спускаемся вниз. Я должна держать свою рубашку на носу, чтобы избежать запахов еды. Мы садимся в машину. Диакон и Сэм стоят снаружи на крыльце, спорят о чём-то. Они смотрят на нас, когда мы проезжаем мимо. Сэм вылупился на меня.

– Мне не нравится этот парень, Сэм, - говорит моя мама, откидываясь назад.

– Никто не идеален.

Я хочу повернуться со своего места и взглянуть на Диакона. Если бы он только знал, куда мы едем. Наверное, я могла бы написать ему. Но я не хочу говорить что-то, пока не буду уверенна.

Дорога слишком неровная. Я начинаю думать, что моя мама намеренно находит все колдобины. Она включает радио. Это похоже на то, что она пытается пытать меня или что-то в этом роде. Может, она злится из-за предполагаемой беременности. Между нами возникает неловкая пауза. Как будто я слышу, как крутятся шестеренки в её голове. Я хочу кое-что сказать, но не знаю что.

Это очень сложная тема. У неё всегда в голове были образы великих вещей, которые она сделала бы за свою жизнь, хотя всё,

что я хотела когда-либо действительно в своей жизни - иметь семью. Когда она была моего возраста, то она хотела путешествовать по миру, жить за границей. Изучать другие культуры и видеть удивительные вещи. У неё никогда не было этой возможности, потому что она встретила моего отца и случайно забеременела. Её семья была религиозной, поэтому о прекращение беременности не было и речи. Её мама угрожала отречься от неё, если она решится отдать меня на удочерение. Я рада, что она этого не сделала, и я знаю, что она тоже этому обрадовалась. Но в её жизни всегда была эта пустота, стремление избежать её. Она хочет, чтобы у меня было всё то, что она никогда не испытала в своей жизни. Кажется, она не может понять, почему я не хочу этого для себя.

Я разобью окно. Здесь слишком душно, мы дышим одним и тем же воздухом.

– Я ненавижу эту песню, - говорит она и выключает радио, оставляя нас в неловкой тишине.

Её рука напряжена на руле, рот сжат.

– Кто отец?
– Выпаливает она.

Я просунула голову в окно. Последнее, что я хочу сказать ей это, кто отец. Это не займет много времени, чтобы понять, что у меня нет друзей и единственное место, где я хочу быть.

– Это Диакон?
– Она, наконец, спрашивает.

Слишком поздно, чтобы отрицать это. Рано или поздно она узнает. Я просто хотела, чтобы он был первым.

Я киваю.

– Иисус, Реми. Ты должна была следить за его ребёнком. А не создавать ещё одного.

– Я знаю, - говорю я.
– Прости.
– Но на самом деле я не сожалею. Я знала, во что ввязываюсь, когда мы с Диаконом не предохранялись, и он тоже знал. Это не несчастный случай, как когда-то моя мама забеременела мной. Я хочу этого. Так же как и Диакон. По крайней мере, я надеюсь на это. Слишком поздно сейчас отступать.

Она продолжает:

– Я боялась, что твоя детская влюблённость вернётся. Я надеялась, что эти чувства исчезнут с течением времени.

– Как ты узнала о моих чувствах к Диакону?
– Спрашиваю я.

– Ты не очень хорошо скрывала, всегда выходя на улицу, наблюдая за ним, - не то, чтобы ты чем-то отличалась от других женщин в округе. Это был счастливый день для мужей, когда Диакон уехал из города.

Чёрт. Это мерзко. Моя мама была влюблена в мужчину, который сейчас потенциально является отцом моего ребёнка.

Я не знаю, сколько ещё я смогу это терпеть. Мой желудок свело судорогой. Не только из-за утренней тошноты, моей мамы и суждениях Сэма, но и потому что мне нужно рассказать Диакону.

– Ты злишься?
– Спрашиваю. Я ненавижу, когда моя мама разочарована во мне.

– Нет. Я просто не хочу, чтобы ты в конечном итоге стала матерью одиночкой вроде меня. Трудно растить ребёнка самостоятельно и в столь юном возрасте.

– Диакон не такой, как папа. Он будет помогать мне воспитывать этого ребёнка.