Влюблён до смерти
Шрифт:
«Не буду пить», — врала я себе, точно зная, что сделаю в первую очередь, как только попаду в свою комнату. Уже ощущала на губах горький спиртовой вкус.
Мне надо было забыться. Надо было!
Я ярко чувствовала, как лечу — падаю в глубокую-глубокую яму и даже не пытаюсь ухватиться за земляные стены, что проносятся мимо. И даже если захочу, попытаюсь, они, эти стены, осыпятся под моими пальцами. А где-то внизу, в темноте, — острые камни. И настанет момент, когда моё падение оборвётся.
* * *
Сегодня было
В пять я открыла оперативный журнал, поставила дату, время, написала свои имя и номер квартиры, и сдала смену невысокому улыбчивому жнецу. Так как завтрак я по известной причине пропустила, то сразу направилась в столовую на поздний обед, он же ужин.
Просторное помещение оказалось непривычно безлюдным. Тишина царила такая, что моё появление разбудило эхо. Под потолком мерцали тёплым оранжевым светом тканевые шары. Отчётливо пахло озоном. За круглыми окнами плотной стеной стоял дождь.
Еда в контейнерах ещё не появилась, и я отправилась занимать столик: ближе к шести сюда набежит толпа, и сделать это будет проблематично. Выбрав любимое место в закутке за колонной, я отодвинула стул: в исключительной тишине звук скользящих по граниту полозий громом разнёсся по всему помещению.
За линией раздачи показались дежурные. Мужчины в строгих чёрных костюмах с кастрюлями и половниками в руках смотрелись неестественно и комично.
— Не возражаете? — раздалось над головой, когда я катала по тарелке истерзанную брокколи.
Не дожидаясь ответа, Молох отодвинул стул и занял место напротив меня. Посчитал, видимо, что теперь мы в достаточно близких отношениях, чтобы ужинать вместе.
Пока жнец раскладывал на коленях салфетку — сколько в этом жесте было раздражающей чопорности! — я поймала парочку удивлённых, даже недоумённых взглядов. Обычно начальник ел в одиночестве.
Повисло неловкое молчание. Голод испарился, и я поняла, что крабовый салат на моём подносе останется нетронутым.
Если я поднимусь и уйду, насколько невежливым это покажется?
Молох орудовал вилкой и ножом, разделывая плохо прожаренный стейк, и не поднимал головы от тарелки. Напряжение над столом сгущалось, превращаясь в осязаемую упругую массу, в которой даже звуки должны были застревать. Я сидела как на иголках. Икры покалывало — так сведены были мышцы ног.
— Думаю, не стоит афишировать наши отношения, — наконец сказал Молох, по-прежнему на меня не глядя. — Роман между руководителем и подчинённой будет выглядеть как харассмент.
Я зло стиснула в кулаке вилку.
— Тогда нам не стоит ужинать вместе, — получилось раздражённее, чем хотелось.
— Нет ничего предосудительного в том, что куратор проводит время со своей подопечной, — ответил Молох спокойно.
Глядя на него такого, с трудом верилось, что несколько часов назад он яростно сдирал с меня одежду и с рычанием мял нежную кожу бёдер до синяков. Да его даже с развязанным галстуком невозможно было вообразить. И тем не менее я прекрасно помнила, как в порыве страсти этот мистер невозмутимость зашвырнул и пиджак, и галстук в другой конец комнаты. Помнила устроенный на столе разгром и след от грязного ботинка на докладной с подписью Танатоса.
— Эстер, вы не хотели бы ближе познакомиться с Верхним миром?
«Это что, запоздалое приглашение на свидание? К чему такие церемонии? У нас же уговор: я подчиняюсь, выполняю любые извращённые прихоти, взамен ты скрываешь моё преступление».
— Конечно. Жажду, — приторно улыбнулась я, впившись ногтями в собственные ладони.
Молох окинул меня странным взглядом.
— Всё в порядке?
«Что за дебильные вопросы? Как что-то может быть в порядке, если теперь я сама себе не принадлежу?»
Я не понимала своего начальника. В какие игры, он, смерть подери, играет?
— Молох, — к столику подошёл белобрысый жнец, — Танатос вызывает к себе. У него есть новая информация по… — он коротко взглянул в мою сторону, — тому самому делу. Кажется, мы получили ответы на некоторые вопросы.
Глава 15
«Трэйн что-то узнал об Эстер. Неужели удалось выяснить, кто она такая? Точнее, кем была до того, как попала в Крепость?»
Молох ускорил шаг.
Проклятые бесконечные коридоры! Насколько было бы удобнее, разреши Танатос снять защитный барьер: секунда — и ты на месте.
Только безграничная выдержка не позволила позорно сорваться на бег. Нельзя было, чтобы его увидели взволнованным, потерявшим самообладание.
Он поморщился, представив, как несётся по коридорам и подчинённые провожают его изумлёнными взглядами. Его, известного своей невозмутимостью. Моралиста, который сейчас с трудом сдерживается, чтобы не начать ругаться себе под нос.
То, что Танатос вызвал его в свой кабинет, а не в зал совещаний в восточном крыле, означало одно: они будут говорить с глазу на глаз. Как расценивать это, Молох не знал и пытался отмахнуться от дурного предчувствия. Эстер раздражала главу Совета сильнее, чем неприкаянная душа, и тот мечтал избавиться от единственной женщины в Крепости. Поэтому и рыл носом землю в попытках отыскать информацию, которая доказала бы, что её появление здесь — ошибка.