Влюблен и очень опасен
Шрифт:
– Это все зависит от организации, куда обратился конкурент. Если это солидная фирма, заказ все равно будет исполнен.
– Ты откуда знаешь? – удивилась Настя.
– В книге где-то прочитал, – безмятежно пожал он плечами.
– Ты же не читаешь книги.
– Ну, может, в кино смотрел. Но ведь это всего лишь кино. В жизни все по-другому. Наверное.
– Почему наверное?
– Потому что твой отец – умный человек. И очень осторожный. И он не скоро снимет охрану. Но я этому только рад. Если, конечно, это позволит нам оставаться женихом и невестой. Это, конечно, фикция, но лучше
– Зачем тебе это знать?
– Ты права, лучше мне об этом не знать, – удрученно кивнул он. – Но я ревную. Потому что люблю. Но не будем об этом. Твою любовь я уже не верну.
– Прости. – Настя виновато склонила перед ним голову.
– Прощаю. Но это уже ничего не изменит.
– Не изменит.
Она думала об одном, а он – совершенно о другом. Если бы она только знала, о чем именно...
Настя ушла, но в одиночестве Марк оставался не долго. Вечером в дом вломился Бугарь и дыхнул на него гремучим презрением.
– Твое счастье, что я Насте обещал тебя не трогать, – скривился он.
Марк многозначительно глянул на «узи», свисающий с его плеча.
– Ты меня не тронешь, ты меня просто застрелишь.
– Надо будет, и застрелю. Ты еще не знаешь, сынок, в какую историю вляпался.
– Ничего, папаша, как-нибудь выкрутимся.
– Твой папаша – хозяин параши! – сострил Бугарь.
– Не смешно. И никто не смеется, – ухмыльнулся Марк..
– Хочешь, ты будешь смеяться? – Вася скинул с плеча пистолет-пулемет, передернул затвор. – Давай, вспомни молодость! Помнишь, как мы били тебя, а ты радовался! Ну, давай!
– Если бы ты пришел меня убить, ты бы уже это сделал, – стараясь сохранить спокойствие, сказал Марк. – Но у тебя нет такой задачи и полномочий. А дом просматривается, и за тобой наблюдают. Не думаю, что Кирилл Дмитриевич нанимал тебя в качестве клоуна.
– Умеешь ты выкручиваться, чушок, – оглянувшись по сторонам, презрительно ухмыльнулся Бугарь. – Но это тебе не поможет. Настя моя, понял!
– Ты зачем пришел?
– Кирилл Дмитриевич боксом решил заняться. Груша ему боксерская требуется. Не хочешь помочь?
– Я уже не Груша, а Грушин, так что извини.
– Пусть он тебя извиняет, если захочет. Ну, чего сидишь? Пошли!
Бугарь повел стволом «узи», требуя, чтобы Марк поднялся. Неужели началось?
3
Радость пьянила сознание и без коньяка, но выпивка еще и окрыляла. Нет больше Южака, в гробу он, в белых тапочках. И теперь у города будет единственный хозяин. Ну как не напиться по такому случаю?
– Я же говорил, там спецы конкретные. И выследили гада, и бабу ему подсунули, – рассказывал Тимур. – В сауне он парился, температура в парилке типа высокая, ну сердце и не выдержало. Девочки там были, все такое, ну, она ему валидолу в бухло и плеснула. Такой вот валидол наоборот. Специальный яд, из спецтайников. Не зря столько денег отвалили.
– Женщины до добра не доводят, – развалившись в кресле, вальяжно улыбался Каховцев. – Особенно в сауне.
Ирония момента заключалась в том, что он сейчас и сам
– Вот именно поэтому баб здесь нет.
Но именно этого сейчас ему и хотелось. Однако у него жена, она где-то рядом, вдруг узнает. Впрочем, видеонаблюдения здесь нет, из дома ничего не увидишь, а сюда Инга заходить не станет: неприлично ей, молодой и красивой, светиться перед четырьмя полуголыми мужиками.
– И не будет.
– Ну как же, а Бугаря за кем послали? – гадко ухмыльнулся Тимур. Он тоже был хорошо под градусом. – Я как вспомню, как над ним в школе издевались... Ну баба бабой, а не пацан.
– У бабы от бабы детей не бывает, – насупился Кирилл Дмитриевич.
– Это ты о чем? – высосав из крабовой клешни мясо, спросил Дунай, такой же авторитет, каким был Тимур.
Он управлял охранной фирмой «Черноморец», в сферу деятельности которой входили все порты города. Фактически это была легальная крыша, которая приносила Каховцеву баснословные барыши. Южак пытался откусить часть от этого пирога, но, к счастью, сломал зубы.
– Да так, – спохватившись, отмахнулся Кирилл Дмитриевич.
Это его семейные дела, и незачем о них трепаться.
Врач осмотрел Настю, но беременность не установил. Сказал, что слишком ранний срок для диагностики. Зато сообщил, что его дочь больше не девочка. Каховцев и без того догадывался об этом, но сейчас он знал это точно. Хотелось рвать и метать. Поэтому он и велел привести Марка. И его накажет, а заодно и стариной тряхнет. Как-то раз в свои лихие годы он затащил в парилку несговорчивого коммерсанта и голой задницей посадил его на раскаленные камни. И братва повеселилась, и дань была выплачена в срок и сполна.
Настя уже, считай, отреклась от Марка. Теперь с ним можно делать все, что душе угодно. Вот он и решил отправить его в парилку. Температура там сто двадцать градусов, пекло.
– Посмотрим, баба он или мужик, – кровожадно усмехнулся Каховцев. – Если полчаса просидит в парилке, значит, мужик.
– Да там дьявол полчаса не просидит, копыта отбросит. И рога, – покачал головой Тимур.
– Значит, баба, – презрительно хмыкнул Кирилл Дмитриевич.
У Марка не будет права на то, чтобы покинуть парилку раньше времени. Как пить дать. Протянет ноги. На то и расчет. А Насте скажут, что Марк не выдержал конкуренции с будущим тестем. Надо будет потом слезу для приличия пустить. Если, конечно, Настя сильно расстроится.
– Если баба, гнать ее надо, – подал голос Филимон.
Он был таким же представителем «старой гвардии», как и все, кто находился здесь. У него своя ноша в общем деле – он занимался контрабандой, которая шла в порт в таких масштабах, о каких сицилийская мафия может только мечтать.
– Южак в бане склеился из-за бабы.
– Вот-вот, – откликнулся Тимур. – Кир тоже из-за бабы чуть на воздух не взлетел. И там женщина была, и там. Так что счет по бабам один – ноль в нашу пользу.
– За это и выпьем! – поднял рюмку Каховцев.