Влюблен и очень опасен
Шрифт:
Действительно, на него женщина только покушалась, а Южака – убила. И как здорово, что не наоборот.
– Да, бабы нынче крутые пошли, – хмыкнул Дунай.
– Ага, а мужики этим пользуются! – засмеялся Тимур.
– Бабы, бабы, – в раздумье покачал головой Каховцев. – У меня две бабы, жена и дочь. А мужика нет. Плохо.
Хорошо, что Инга в положении, наследника должна родить. Кирилл Дмитриевич собирался жить долго и умереть не раньше, чем сыну исполнится тридцать лет. К этому времени он выпестует из него своего двойника по части бизнеса и деловой хватки. Ему и достанется империя, которую создаст для него отец. Империя, в сферу
Разве что захочет жениться на Инге. Или он, или Дунай, или еще кто-либо. Но на этот счет все предусмотрено. Только Инга выходит замуж, как все, чем она завладела по праву наследства, перейдет Насте. Дочери в этом плане будет легче: замуж она может выйти в любое время. Если захочет.
– Что-то меня не в ту сторону понесло, – Каховцев резко мотнул головой, вытряхивая из нее гнетущие мысли.
Не собирается он умирать. Южака больше нет – угрожать ему некому; и со здоровьем у него все в порядке. И на будущее огромные планы – очень скоро Тепломорск полностью отойдет под него. Только он один будет здесь хозяином.
4
Бугарь не удержался, толкнул Марка в спину, когда он переступал через порог сауны. Можно было удержаться на ногах, но лучше упасть.
Поднимаясь, Марк осмотрелся по сторонам, особое внимание обратив на барельефную линию под потолком. Отделка помещения его совершенно не интересовала. Он искал видеокамеры, с которых изображение могло подаваться на пункт охраны, на записывающий блок. Он был натаскан на это дело, как поисковая собака на запах наркотиков, и мог за пару секунд обнаружить даже замаскированный глазок или, по меньшей мере, что-то похожее на него. Но ничего такого здесь не было. Это же раздевалка, а Каховцев не извращенец, чтобы выставлять на обозрение охранникам наготу своей жены и дочери.
Дверь в следующее помещение была закрыта, но из-за нее доносились мужские голоса. Там отдыхает компания, и Каховцев среди них. Удачный момент!
– Ну ты, доходяга, в натуре! – негромко, с ядовитым презрением хохотнул Бугарь.
– Я не доходяга, – мотнул головой Марк.
Падение позволило ему не только оценить обстановку, но самым естественным образом встать лицом к противнику. Расстояние до Бугаря, правда, два с половиной метра. Но его можно сократить.
– Я бы застрелился, если бы у меня сын таким уродом родился! – оскалился Вася.
– Тогда считай, что он уже родился. От уродов только уроды и родятся.
– Что ты сказал?! – стиснув зубы, зашипел на него Бугарь.
Угрожая кулаком, он шагнул вперед, но именно этого и ждал Марк.
– Сказал, что тебе придется застрелиться, – немигающе, с лютой ненавистью смотрел он на своего врага.
Бугарь и ему подобные сломали Марку жизнь. Он мог стать инженером или врачом, но злоба на весь
– Сейчас ты у меня застрелишься! – окончательно рассвирепел Вася.
И сделал второй, на этот раз роковой для себя шаг. Он метил кулаком в голову, но Марк легко поднырнул под его руку и костяшками пальцев нанес удар в кадык.
Он мог бы убить Бугаря, но пока это не входило в его планы. Пока дело не сделано, Вася должен жить.
Марк умел дозировать силу удара, но в этот раз он чуточку переусердствовал. Бугарь беспомощно плюхнулся на пол, затылком упершись в дверцу шкафа. Удар на какое-то время парализовал его, но сознания он не потерял. Вася видел, как Марк снимает с его плеча «узи», но ничего не мог поделать.
Должен он был видеть и то, как Марк открывает дверь в трапезную, где в обществе своих приятелей говел Каховцев. Но у него не было никакой возможности спасти своих боссов. Зато у Марка были развязаны руки.
Пистолет-пулемет был продолжением его правой руки, нейронным нервом связанной с подсознанием. Он лишь мысленно задал себе цели, а рука с точностью самой совершенной автоматизированной системы управления наводилась на них.
Сейчас он был похож на робота, действующего по заложенной в него программе. Никаких человеческих эмоций в его действиях – ни злости, ни жалости. И совсем не важно, что Каховцев собирался его убить. Месть и сведение счетов здесь совершенно ни при чем.
Каховцев обладал отменной реакцией. Он даже успел испугаться, прежде чем две пули одна за другой выбили из него дух. Следующими на очереди были его собутыльники. Прибор бесшумной стрельбы надежно глушил выстрелы; слышно было только, как чихает ствол и стучит затвор. И с каждым таким звуком смерть все ближе подбиралась к Тимуру Сергеевичу.
Журыгин был в банной тунике, под этой скромной одеждой у него не было пистолета. Но смерть приближалась так быстро, что, будь у него оружие, он все равно не успел бы пустить его в ход.
– Груша, ты чего? – только и успел спросить он, прежде чем на него уставился ствол «узи».
Хотел было Марк сказать, что не Груша он, а Грушин. Неплохо было бы спросить, зачем бывший учитель натравил на него Бугаря. И как вообще он докатился до такой жизни. Но киллер не разговаривает, он убивает. И даже короткое «извини» не вырвать из него. Все слова потом.
Но все-таки Марк изменил своим правилам, когда вернулся к Бугарю.
– Ты хотел застрелиться. Я тебе помогу.
Вася смотрел на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Возможно, он думал, что Марк ему снится. Мальчик для битья не способен был справиться с ним, а затем хладнокровно, за две-три секунды расстрелять четырех человек. Такое могло только присниться. Что ж, пусть Вася думает, что умирает во сне.
5
Когда-то Насте нравилось проводить время в небольшом холле между своей и отцовской половиной. Это была особая зона в доме, экономка и горничная появлялись здесь редко, а охранникам и вовсе вход запрещен. Здесь было спокойно и уютно. И еще ощущалось родительское присутствие. Казалось, что вот-вот из отцовской спальни выйдет мама. А ведь она умерла еще до того, как был достроен этот дом. И все равно Настя чувствовала ее тепло. И чувствовала только здесь.
Но потом в доме появилась Инга, обосновалась на родительской половине, и холл стал таким холодным и неуютным, как будто рядом поселилась Снежная королева.