Влюбленные в книги не спят в одиночестве
Шрифт:
– Все в порядке… – успокоила я его. – И в конце концов, не так уж он неправ: не встреть я в Париже Эдварда, меня бы здесь не было!
Он расхохотался. Я тоже. Вся деревня присутствовала при разнообразных поворотах наших с Эдвардом отношений. И у каждого на этот счет имелось собственное мнение.
Передо мной как бы сама собой возникла пинта гиннесса. Я любовалась его цветом, плотной маслянистой пеной, легким ароматом кофе, церемониалом наполнения кружки в два приема… Вот уже больше года я не пила гиннесс. В последний раз это было именно здесь. В жизни часто все идет по кругу. Раньше гиннесс напоминал мне о Колене, который признавал только это пиво. Из-за него-то я и приехала в Малларанни. Сегодня при виде золотистой арфы [7] я больше не вспоминала
7
Золотистая арфа – логотип бренда “Гиннесс”.
– До чего же вкусно!
– У нас получилось, – сказал он бармену. – Она теперь из наших!
Весь следующий час мы провели в беседах с разными людьми, которые меня узнавали. Они подходили спросить, что у меня новенького, и мы мило болтали о том о сем, о дожде – куда ж без него, – но и о лете тоже, потому что в этом году оно было погожим, о матчах регби и гэльского футбола в следующие выходные. А потом пришло время возвращаться к Эбби. Вечером меня сморило почти сразу после ужина – этот день по насыщенности стоил нескольких.
Назавтра Эбби и Джек уехали рано – Эбби предстояли визиты к врачам. Мне не хотелось оставаться одной в большом доме, и я решила воспользоваться свободным днем и поехать к острову Акилла, чтобы продолжить вчерашние открытия. Поэтому я последовала нашим с Джеком маршрутом и миновала коттеджи. Я с трудом удержалась, чтобы не заглянуть в них, и вместо этого поехала вдоль побережья, очарованная яростной мощью пейзажа и стихий. Несмотря на то что зрелище было захватывающим, ему не удавалось полностью завладеть моим вниманием и оно не доставляло мне такого жгучего удовольствия, как вчера. Я старалась контролировать свой разум, свои мысли… но потерпела сокрушительное поражение и в конце концов резко затормозила прямо на середине дороги.
– Ну ты меня достал! – завопила я, сидя в машине.
После чего вышла, хлопнув изо всех сил дверцей. Закурила и по лугу спустилась к морю. Стояла хорошая погода, волны разбивались о берег у моих ног, в моем распоряжении было несколько часов, чтобы вволю надышаться, как накануне, а я при этом думала только об одном. Это изумило и испугало меня… Я бегом вернулась к машине, развернулась и на бешеной скорости помчалась обратно в Малларанни, проклиная собственную глупость. Потом резко затормозила перед коттеджем и постучала в дверь. Увидев меня на пороге, Эдвард не сумел скрыть беспокойство:
– Что-то случилось? Эбби?
– Твой сегодняшний заказ? Это важно?
– Ты о чем?
– Я слышала твой разговор с Эбби позавчера вечером. Давай отвечай, и быстро, пока я не передумала.
– Важно.
– Когда у Деклана заканчиваются занятия?
– В пятнадцать тридцать.
– Я им займусь, поезжай. Дашь мне ключи от дома?
– Зайди на пару минут.
– Нет.
Он достал ключи из кармана и протянул мне.
– До встречи.
– Погоди, – сказал он, придерживая меня за руку.
Несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза.
– Спасибо.
– Не за что.
Я посвистела Постману Пэту и побежала с ним к пляжу. Через пять минут я услышала, как от дома, резко газуя, отъехал внедорожник Эдварда. Я не обернулась и бросила псу палку.
Пятнадцать тридцать наступило слишком быстро. Я пропустила обед – опасалась, что стошнит. Поэтому я только приоткрыла дверь, впустила Эдвардову собаку и заперла коттедж. Так я вроде бы отдаляла свое возвращение в этот дом. Я пешком отправилась в школу, куря сигарету за сигаретой и награждая себя всякими нелестными эпитетами. Как мне такое пришло в голову? Я же твердо знаю, что сейчас не переношу детей. Они меня пугают, повергают в ступор, напоминают о Кларе. Эдвард ни о чем не просил, и я ему ничего не должна. Почему я решила помочь, оказать ему услугу? Конечно, он по-прежнему кое-что значит для меня, и так будет всегда, это факт, не подлежащий сомнению, но в то же время не повод создавать угрозу своему внутреннему спокойствию! Может, у меня нездоровый интерес к этому мальчику, потому что его боль и горе отчасти сродни моим собственным: он потерял мать, я – дочь. Последний окурок я отшвырнула в нескольких метрах от школы. У входа меня ждал кошмар в чистом виде – сияющие мамаши, покачивая коляски, караулили своих старшеньких. Некоторые знали меня в лицо, и сегодня я вызывала такое же любопытство, как тогда. Они меня рассматривали и шепотом обменивались впечатлениями и сплетнями. Мне хотелось крикнуть им: “Леди, я вернулась!” А потом прозвенел звонок, и они перестали для меня существовать. Из школы выбежала туча детишек. Среди них могла со смехом мчаться Клара, только на ней бы не было формы, как на маленьких ирландках, которые носились во всех направлениях, высматривая мам. Воспоминания сжигали меня изнутри, я слышала, как она меня зовет: “Мама, мама, вот ты где!” Я видела ее, небрежно одетую, с взлохмаченными волосами, пятнами краски на руках и щеках, слышала ее щебет, ощущала запах детского пота…
– Диана, Диана, ты здесь!
Деклан врезался в меня, с ходу прервав мои сны наяву.
– Учительница сказала, что меня заберешь ты. Супер!
– Давай сюда рюкзак.
– Папа никогда его не берет.
И почему это я не удивилась?
– Ну а я понесу.
Он снял рюкзак с плеч и отдал мне. Мы покинули школьный двор, на выходе он взял меня за руку и издали помахал одноклассникам.
Он был так горд! По дороге домой он молчал, наверняка ожидая, что я заговорю первая. Я решила не показывать свои чувства, ведь он ни в чем не виноват, я сама поставила себя в такое положение. Теперь придется расхлебывать, и не важно, какими будут последствия.
– Ну, как там, в школе?
Декланово личико сияло счастьем, он с энтузиазмом пустился в рассказ о сегодняшних занятиях. Продолжал болтать без умолку, когда мы вошли в дом, швырнул пальто – такой же неряха, как отец, – и помчался в гостиную. Все так же щебеча, принялся играть с псом. Он не заметил, как я на мгновение застыла на пороге. Я вернулась в этот коттедж, в интимный мир Эдварда. За пару секунд я успела заметить две главные перемены: исчезли переполненные пепельницы с высыпающимися из них окурками и фотография Меган на пляже. С другой стороны, никто бы не догадался, что здесь живет ребенок: ни одной игрушки, ни следа рисунков фломастерами. Сразу ясно: Эдвард понятия не имеет, что нужно сыну, – неопровержимые доказательства перед глазами. Мое сердце заныло от жалости к обоим. Я сняла куртку, повесила ее на вешалку в прихожей, потом направилась за кухонную стойку, за которой столько раз видела Эдварда.
– Хочешь пополдничать, Деклан?
– Еще бы!
Без особой надежды на успех я исследовала шкафчики в поисках нормального полдника, думая, что, возможно, поторопилась с предложением. Умею я сглазить. В конце концов мне все же удалось приготовить ему горячий шоколад и найти печенье. Я наблюдала, как он с аппетитом его поглощает, и боролась с картинками, которые всплывали в мозгу и накладывались на реальность. Деклан на высоком табурете у кухонной стойки в доме своего отца – и Клара на высоком табурете у барной стойки “Счастливых людей”. Я пыталась успокоиться, убеждая себя, что сходство на этом и заканчивается. У Деклана больше нет мамы, а у Клары есть. И ее мама кормит полдником другого ребенка, совершенно ей чужого.
– Хочешь на пляж? – предложила я.
– С Постманом Пэтом?
– Конечно. Уроки заданы?
Он помрачнел.
– Сделаешь, и пойдем?
Он кивнул. Я пошла за рюкзаком, а потом устроилась рядом с ним у той же кухонной стойки. Он учился в классе, который соответствует нашему подготовительному, так что я, наверное, справлюсь. Клара не успела получить задания. Я заглянула в его тетрадь. Ему нужно было прочесть и разобрать страницу книги. Учитывая мой акцент, придется поднапрячься. Я положила книгу между нами, и он приступил к чтению. Его внимание и концентрация удивили меня; Клара не была такой дисциплинированной. Когда он закончил, я, естественно, велела ему пойти переодеться перед выходом. Он спрыгнул с табурета и пристально посмотрел на меня.