Влюбленные в книги не спят в одиночестве
Шрифт:
– Я тут подумал, может, побриться…
– Нет! – Это был крик души.
– Ты будешь не ты, ей бы не понравилось, – уже спокойнее произнесла я, зная, что в данном случае имею право говорить от имени Эбби.
Я отошла подальше от него и от его кривой улыбки, которая, казалось, прилипла к его губам, и присоединилась к Деклану и Постману Пэту на диване. Деклан свернулся клубочком и прижался ко мне:
– На сколько ты останешься у нас?
– На два дня.
– Всего!
– Но это лучше, чем ничего…
– Да, – вздохнул он.
Эдвард окликнул меня и сделал знак, приглашая выйти с ним на улицу. Передышка близилась к концу.
– Мне нужно
– Конечно, я займусь им, помогу одеться. На когда назначена церемония?
– На два часа дня. До этого будет обед у Эбби и Джека. Придешь?
– Если можно, я предпочла бы присоединиться к вам в церкви.
– Понимаю.
Присутствие на похоронах – нелегкое испытание, и я должна в одиночку подготовиться к нему. Эдвард погасил сигарету, заглянул в дом попрощаться с Декланом и ушел.
Время, проведенное вдвоем с Декланом, промчалось незаметно. Я помогла ему как следует умыться, одеться, выслушала подробный рассказ обо всех школьных событиях. Мы играли и смеялись в гостиной, когда вернулся Эдвард. Его черты еще больше заострились, лицо было серьезным. Он постарался улыбнуться сыну, а я поняла, почувствовала, что он только что пережил – Эбби положили в гроб. Наши взгляды встретились, а потом я уставилась в потолок, чтобы помешать пролиться слезам.
– Кофе остался? – спросил он.
– Да.
Я встала с дивана и подошла вместе с ним к кухонной стойке. Он сжал кулаки так, что на руках вздулись вены – так внешне проявлялось его страдание. Я легонько погладила его по ладони.
– Все будет хорошо… – прошептала я.
Он осторожно обнял меня за талию, привлек к себе и, вздыхая, зарылся лицом в мои волосы. Мы были беспомощны перед тем, что на нас обрушилось и уничтожало старательно возведенные защитные барьеры. В комнате вдруг воцарилась полная тишина, мой взгляд скользнул в сторону и упал на Деклана, который краем глаза следил за нами. По всей вероятности, Эдвард тоже это заметил, потому что резко отодвинулся от меня.
– Деклан, пошли, Джек и Джудит ждут нас.
– А Диана…
– Встретимся в церкви.
– Обещаешь?
– Я обязательно там буду.
Он пошел за отцом, но продолжал коситься на меня через плечо. Эдвард потрепал его по волосам, призывая глядеть под ноги. Входная дверь захлопнулась. Я поднялась в спальню, чтобы надеть более подходящее к ситуации черное платье.
Ближе к часу я заставила себя проглотить кусок хлеба, чтобы желудок не оставался совсем пустым, а я не свалилась в обморок. В животе образовался тугой комок, но паники я не чувствовала. Я вышла на террасу покурить и взяла с собой телефон. Оливье снял трубку:
– Я ждал твоего звонка. Что там у тебя?
– Скоро пойду в церковь. Держусь.
Я не знала, что еще сказать. Казалось, молчание длится целую вечность.
– Хочешь, сегодня вечером я схожу проверю, как Феликс справляется?
– Если не трудно… Ты пакуешь вещи?
– Я почти закончил со своими… Могу взяться за твою квартиру, облегчить тебе задачу.
– Не надо, у меня не так много всего…
– Пришел пациент, мне пора прощаться.
– Хорошей тебе работы.
– Звони, когда сможешь.
– Да… Целую.
Я повесила трубку и шумно выдохнула воздух. Когда я здесь, расстояние между нами катастрофически увеличивается, я с космической скоростью отдаляюсь от него. Наш переезд теперь в тысяче световых лет отсюда, и все, что важно для меня, находится совсем в другом месте. Я посвистела, подзывая Постмана Пэта, который носился по пляжу. Нужно было запереть его в доме. Когда он вернулся и улегся на диван, я надела пальто и шарф. Зонтик не понадобится – час назад вышло зимнее солнце и с тех пор сияет на голубом холодном небе.
За десять минут я дошла до церкви в центре кладбища. На участке газона, увенчанном кельтским крестом, вырыта могила, в которой упокоится Эбби. Похоронно звонит колокол, в моей душе нарастает страх. Как выдержать эти минуты, точнее, как пережить их? Не переоценила ли я свои силы? Последний раз, когда я была вот так на кладбище, хоронили моего мужа и дочку. Страх заставил меня зайти через боковую дверь и устроиться на малозаметном месте в глубине церкви. Здесь присутствовала вся деревня, а еще группа друзей Джудит, все те, с кем я познакомилась на праздновании Нового года. Со своего места я видела Джека, Эдварда, Деклана и Джудит. Как и брат, она очень постаралась с одеждой. Впервые на моей памяти Джудит выглядела хрупкой и совсем маленькой в темно-сером расклешенном платье-сарафане, в черной шали и с рыжей гривой, затянутой в строгий хвост. Мне хотелось подойти к ней, прижать к груди, подбодрить, но я запретила себе приближаться к ним. Эбби была уже здесь, лежала в гробу, усыпанном цветами. Когда я смотрела на гроб, мне не казалось, что передо мной всего-навсего деревянный ящик: я ощущала присутствие Эбби, она была с нами. В какой-то момент я обратила внимание на Джека: он встал и через всю церковь направился ко мне.
– Что ты тут делаешь одна, спрятавшись? Эбби это не понравилось бы. Пойдем.
Мощной рукой он обнял меня за плечи и провел по нефу до первого ряда скамей. Джудит повисла у меня на шее, заливаясь слезами. Я тоже наконец-то перестала сдерживаться, и мне стало легче.
– Нам от нее попадет, если мы и дальше будем так себя вести! – сказала Джудит, одновременно смеясь и рыдая.
Я вынула из кармана платки, вытерла сперва ее щеки, потом свои и поправила непокорную прядь, выбившуюся из ее прически. Затем она подвинулась, освобождая мне место, я прошла мимо Деклана, вцепившегося в отца, и села с другой стороны от Эдварда, который взял меня за руку и переплел наши пальцы. Церемония началась. Я знала, что в Ирландии церковь сильна, и все равно религиозный пыл присутствующих поразил меня. Однако я не чувствовала себя неловко, хоть и не верила ни во что и была воспитана стопроцентной атеисткой. На мессе я побывала лишь дважды за всю жизнь: на собственной свадьбе и на похоронах Колена и Клары – свекор со свекровью были верующими.
Собравшиеся пели. Пение было красивым, почти радостным, и в церкви царила атмосфера глубочайшего покоя. Смерть – это грустно, но еще не окончательный итог. Это как-то утешило меня, и в памяти всплыли слова Эбби: “Я позабочусь о них”. Эдвард единственный не пел, но его хриплый голос звучал в моих ушах во время каждой молитвы. Временами он гладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Когда пришло время идти к причастию, он выпустил мою руку, чтобы принять его вслед за Джеком и Джудит. Я осталась сидеть, и Деклан вскарабкался ко мне на колени и ухватился за мою шею. Я тихонько баюкала его. Вернулся Эдвард, сел рядом, положил руку мне на плечо. Мы были будто единое существо: Деклан, плачущий у меня на коленях, я с головой на плече его отца и Эдвард, касающийся щекой моих волос.