Влюбленным вход воспрещен!
Шрифт:
– Что еще?! – в голосе Григория зазвучал настоящий страх.
– Это не телефонный разговор! Встретимся завтра в одиннадцать тридцать в Александровском саду, около этой новой статуи «Охотники на привале»…
Я хотела отключиться, чтобы не слишком затягивать разговор, но в последнюю секунду в мою голову пришла еще одна свежая идея, и я проговорила:
– И дай мне номер своего нового мобильного, чтобы не звонить больше в квартиру, это действительно опасно!
Григорий продиктовал мне свой номер, и я отключилась.
И вовремя,
«А тебе какое дело», – хотела возмутиться я, но вовремя вспомнила, что хамить в моем положении чревато неприятностями.
– Да ни с кем, сама с собой, стихи вспоминала… – ответила я, честно глядя ей в глаза и радуясь, что успела спрятать мобильник.
– Стихи? – вроде бы удивилась она. – А какие?
– Ну… про любовь и смерть, – я вспомнила, что представилась Кириллу, как несчастная брошенная жена, и скроила самую жалостливую физиономию – что еще остается делать?
Однако Марина по-прежнему смотрела выжидающе и с недоверием, так что пришлось судорожно припоминать соответствующие стихи про любовь и измену:
Он сменял ее на деву,Обольстительную мразь,И в ответ на все напевыЗатоптал ногами в грязь.С той поры ей все немило,И наряды, и белье,И под лозунгом «Могила!»Протекает жизнь ее…Сама не знаю, откуда взялись в голове эти строчки, но больше ничего припомнить не смогла. На Марину, однако, стихи произвели впечатление.
Иначе как объяснить, что она поглядела помягче и сказала:
– Слушай, ты, наверное, есть хочешь? Что чай – кишки прополоскали, и все…
– Хочу, – согласилась я, – только неудобно вам мешать.
– Аристарх ушел, – Марина повернулась к двери, – он вечерами часто уходит на тусовки разные, по гостям…
Я сообразила, что с натурщицей, наверное, являться на тусовки не принято, поэтому ей скучно. Однако есть хотелось зверски, утром выскочила из дома по звонку Григория, даже не позавтракав. И я бодро устремилась вслед за Мариной на кухню.
Первое, что я там увидела, был ужасающих размеров черный котище, который с утробным чавканьем поедал из огромной миски кошачьи консервы.
– Пойду руки вымою, – сказала я, а когда вернулась на кухню, оказалось, что мой стул занят Бегемотом. Вообще-то одного стула ему было мало, и Марина подставила сбоку табуреточку, чтобы внушительный котик во сне не свалился на пол. Я хотела согнать наглого котяру, но он зашипел, как раскаленная плита, когда на нее плеснут ненароком водой.
– Не делай этого! – предупредила Марина, да я и сама уже догадалась, что с этим исчадьем ада лучше не связываться.
Марина ловко носила по кухне свое полное тело. Двигалась она вроде бы и не торопясь, а на
Напоследок умелая натурщица посыпала омлет тертым сыром, поделила на равные части и выложила на тарелки. Потом налила в два бокала розового вина и подвинула мне плетеную корзиночку с крупно нарезанными ломтями хлеба.
Я мазала куски хлеба неприлично толстым слоем желтого масла, ела вкуснейший омлет, заедала его салатом из помидоров и запивала все это вином. Жизнь перестала быть серой, как стены в казенном учреждении, и приобрела яркие краски. Марина, однако, кормила меня не просто так, взамен она требовала приятной беседы. Что ж, ее можно понять, скучно здесь одной-то.
Я отложила вилку и откинулась на спинку стула.
– Спасибо тебе, дорогая, теперь мне легче! – искренне сказала я Марине.
– Мужик бросил? – проявила она смекалку.
– Муж, – я потупила глаза и принялась водить пальцем по столу, – представляешь, прихожу с работы – голова заболела, вот начальник и отпустил пораньше. Так вот, вхожу это я в квартиру, еще, дура такая, в супермаркет забежала, думала, голова пройдет, так я Гошеньке цыплят пожарю. Он очень уважает, чтобы табака, и соус поострее… Ну, вхожу я в квартиру, у нас дверь не скрипит, бросила сумки в прихожей на пол, слышу – в комнате голоса. Меня как обухом по голове – стою и с места двинуться не могу. Потом слышу – кровать скрипит и стоны пошли. И ведь поняла уже, что к чему, а вот потянул меня бесенок какой-то посмотреть, кого это муженек притащил.
– Ну и как, увидела? – усмехнулась Марина.
– Ага, – очень натурально всхлипнула я, – девка такая страшная, худущая вся, одни мослы. Коленки острые, и что он в ней нашел, хотела бы я знать?
– Мужики все козлы, – поддакнула Марина, – им лишь бы новенькое чего. Ну, застукала ты их, а дальше что?
– Да что? – я пожала плечами. – Начала орать. Он лепечет что-то, оправдывается, мол, ты все не так поняла… А как еще это можно понять? Что швабра мосластая пришла счетчик проверить?
– Или опрос социологический провести, – усмехнулась Марина.
– Вот-вот. Противно мне стало до тошноты. Ну, просто видеть его не могу, не то что простить!
– Ну и что сделала?
– Бросила ему в морду курицу и убежала из дома. А потом уж у меня сумочку украли с документами и деньгами…
Марина достала откуда-то с верхней полки шкафа большое желтое блюдо с синими цветами, положила на него гору фруктов – яблоки, груши, бананы, виноград – и придвинула мне.
– Угощайся, тебе витамины не помешают, вид у тебя замученный.