Влюбленный лжец
Шрифт:
Идеальная одежда. Идеальная, скромная благодарность и улыбки. Идеальная грудь, идеально подтянутое тело. Все, что видят люди, идеально, идеально, идеально.
С моими друзьями проще не притворяться. Поэтому на вечеринке в конце лета мы всегда отделяемся от остальных и тусуемся вместе, чтобы быть настоящими собой.
Я делаю еще один глоток коктейля, который я приготовила в своей соло-чашке, облизывая онемевшие губы и пробуя сладость. Я уже не очень понимаю, что пью, но мир кружится самым лучшим образом, мой мозг затуманен алкоголем, радостью и любовью. Волнение дружбы
Я тоже улыбаюсь, сама не зная чему.
Я счастлива.
Или, по крайней мере, была счастлива, пока не зазвонил мой телефон.
Звонок в пять утра, вероятно, означает, что мой бывший пьян — или, возможно, притворяется таковым. Я не уверена, что хочу выслушивать тираду о том, что он жалеет о расставании, только для того, чтобы оправдать свои надежды. В конце концов, я знаю правду. Он останется со своей девушкой, а я буду жалеть о том, что позволила ему держать меня рядом. Быстрый звонок время от времени означает, что я буду продолжать держаться. Так токсично.
Давненько я не получала таких звонков. С прошлого Рождества. Восемь месяцев для того, что раньше было регулярным, кажутся долгим сроком. И я наконец перестала тосковать по ним, как глупая девчонка с разбитым сердцем.
Я действительно была разбита. Такое, которое разрывает тебя изнутри. Каждую ночь оно не дает тебе уснуть, проигрывая моменты ностальгии, а каждое утро тянет тебя обратно в пропасть, как только ты приходишь в сознание. Оно скручивает тебя, когда ты слышишь его имя, и пронзает почти до смерти, когда ты думаешь только о нем. И когда ты истекаешь кровью и готова к тому, чтобы все это закончилось, к нескончаемому сну, она поддерживает в тебе жизнь ровно настолько, чтобы страдать.
Такая боль в сердце.
Я едва могла сохранять видимость.
Так что, конечно, звонки не помогали мне исцелиться, они просто поддерживали эту постоянную, жаждущую токсичность. Потому что именно такими мы и были. Разрушительными. Суицидальными. Предназначенные для разрушения.
Но, Боже, эти звонки были так приятны. Малейший намек на наркотик для наркомана, который был трезв достаточно долго, чтобы гордиться, но недостаточно долго, чтобы исцелиться.
Совсем чуть-чуть. Это ничего не изменит.
Это всегда помогало, держало меня в зависимости.
Мой психотерапевт посоветовал мне писать бывшему письма, когда я почувствую, что это необходимо. Способ выпустить все наружу. На бумаге, в безопасности. Только убедитесь, что я никогда их не отправляю. Я не умела писать письма, но каждое утро писала несколько предложений. Мне было легче разговаривать с ним каждый день.
Последнюю записку я написала неделю назад.
Кажется, я тебя забыла. Мне жаль.
Но я не думаю, что действительно сожалею об этом.
Сегодня вечером я готова пьяно кричать: «Какого хрена? Мне звонит Крис». Вместо того чтобы скрывать это от друзей.
Но я знаю, чем закончится разговор.
Пич откинет свои рыжие волосы за плечо и бросит на меня
У нас с Матиасом нет ничего общего. Мы трахаемся время от времени, потому что у него это неплохо получается, а я для социальных альпинистов — способ добраться до вершины. Трахни королеву пчел и стань подданным при ее дворе.
Людям нравится проводить со мной время. А если я не хочу их признавать, они крутятся вокруг меня, пока я не уделю им время.
Элла Бейкер попросила одолжить мою ручку! Вот это да. Расскажите об этом в своем дневнике.
Но вернемся к моей текущей проблеме — телефону, звонящему у меня на коленях, и к тому, как плохо было бы принять его.
Мой друг Рен, который в данный момент тащил Пич к озеру, чтобы бросить ее в воду, смотрел на звонящий телефон, пожимал плечами и качал головой. Он не был самым большим поклонником Криса, когда мы встречались. Они слишком похожи. Тихое доминирование. Идеальные внешне, чудовища в глубине души. Он никогда не верил в то, что он джентльмен.
Моя милая девочка, Алекс, колебалась, жалела его, хотя жалеть было не о чем. Но в конце концов она ставила меня на первое место. Она обнимает меня и незаметно убирает телефон. Я смотрю на нее, танцующую у костра в своем горячем розовом бикини. Она поет песню Тейлор Свифт «All Too Well», десятиминутную версию, как будто переживает сердечную боль, а на самом деле она живет в своей собственной сказке с любовью всей своей жизни.
— Игнорируй его, скажи, чтобы он отвалил, делай что угодно. — Я вздрагиваю, поднимаю взгляд со своего места и оглядываюсь через плечо. Ахиллес озорно улыбается мне. — В любом случае парень тебя не отпустит. Уж поверь мне.
Его обычный глубокий голос стал хриплым от алкоголя, а в серых глазах сверкают секреты, которыми он никогда с нами не делится.
Я не спрашиваю, что он знает такого, чего не знаю я. Мы всегда возводили Ахилла на пьедестал. В старших классах я была королевой бала, а он — королем. Мы никогда не встречались, даже не спали вместе, но людям нравилось представлять, что это так, потому что мы были бы идеальной парой. На первом и втором курсах его не было, он учился во Франции, где живет его мама. У его родителей был тяжелый развод, и он решил жить с ней. Но с начала лета он вернулся и снова занял свое законное место среди нас.
Наедине с собой Ахилл — лидер в группе, где мы формально все равны, но при этом не против всегда оставлять за ним последнее слово. Настолько, что, как только он вернулся в Стоунвью, он сказал нашему старому другу Честеру, чтобы тот даже не думал больше к нам приближаться, поскольку он вел себя с Алексом как полный кретин.
Я смотрю на озеро, где Рен и Пич плещутся друг с другом. Наклонив голову в сторону, я прищуриваю глаза. Кажется, на ней уже нет верхней части бикини.
Скоро взойдет солнце. Мы все будем смотреть, как оно поднимается над озером, как мы делали каждый год перед возвращением в школу с самого детства.