Влюбленный лжец

Кинг Лола

— Я прощу тебе эту оплошность, потому что ты тупая тварь, которая ничего не понимает. Но позволь мне прояснить для тебя ситуацию: Афродиты используются в храме. Они не могут трахаться с Тенью, когда им вздумается. Не позволяй мне застать тебя рядом с ним, если тебя не позвали, чтобы ты распутничала там, где тебе положено.

Я осталась стоять посреди коридора, едва дыша. Смесь душевной боли и страха заставляет меня застыть на месте. И тут включается инстинкт бегства.

Отталкивая людей со своего пути, я больше не слышу уколов,

брошенных в мою сторону. К черту высоко поднятую голову. Ничто так не важно, как бегство из этого ужасного здания.

Я бегу по тропинкам, ведущим к другим зданиям. Ноги шлепают по мокрой земле, и я уже насквозь промок, когда наконец добрался до отдела искусств и представлений. Я влетаю в двери старого здания и прямиком направляюсь в раздевалки танцевальной секции.

Мне нужно безопасное пространство. Мне нужно место, где все мысли уходят прочь, и только мое тело остается живым. Направляясь к своему шкафчику, я уже начинаю расстегивать галстук и рубашку, но дыхание замирает в легких, когда я оказываюсь там.

— Нет, — задыхаюсь я. Я падаю на колени перед всеми своими вещами на полу.

Шкафчики зарезервированы для студентов-танцоров, но даже после того, как мне пришлось бросить учебу, меня уважали настолько, что все в классе настояли на том, чтобы я оставила свой. Теперь уже нет.

Они вынесли все мои вещи и оставили их на полу с запиской.

Извращенцам и убийцам здесь не место.

Зачем кому-то это делать? У них нет никаких доказательств. Эти люди были моими друзьями. Мы танцевали, плакали и праздновали вместе. Они оставили здесь все мои пачки, танцевальные туфли и купальники, нисколько не заботясь о них.

В горле сжимается комок, и я несколько раз сглатываю, прежде чем слезы собираются в глазах.

Почему?

Почему Гермес развязывает им руки?

Я беру в руки свои пуанты и подношу их к груди. Все рушится. Смерть отца вызвала целый вихрь последствий, к которым я не была готова. Даже в загробной жизни этот человек умудряется портить мне жизнь. А теперь возвращение Криса превратилось в толчок и натиск эмоций, с которыми я не могу справиться.

Что произошло между тем моментом, когда он решил, что сделает меня своей, и сегодняшним?

Что происходит в его голове, когда он причиняет мне боль? Получает ли он удовольствие от того, что разбивает мое сердце?

Я вздрагиваю на полувдохе, что-то ударяет меня по нутру. Иногда тело понимает все раньше, чем реагирует мозг, и это именно так. Глубоко внутри меня живет чувство, что Крис сделал что-то не так, и я расплачиваюсь за последствия.

Вытирая слезы, которые пытаются скатиться по щекам, я достаю телефон, чтобы еще раз просмотреть сообщение.

Гермес хочет, чтобы люди верили, что я — единственное,

что объединяло Энцо и Матиаса. Но есть и кое-что еще. Да, они оба встречались со мной, а это значит, что они оба делали то, что мой бывший терпеть не может.

Сердце бешено колотится, я собираю свою одежду для танцев и запихиваю ее в сумку. Места для обуви больше нет, поэтому я держу свои пуанты за ленты и спешу по коридорам.

Я вхожу в кабинет Ривза, а Крис сидит за столом своего помощника. Его лицо опускается, когда он видит меня, и он собирается что-то сказать, но я сразу же прерываю его.

— Ты напал на Матиаса?

Глава 24

Крис

So Good — Halsey

Опустив взгляд на бумаги на столе, я потираю заднюю часть шеи. Затем поворачиваю ее в стороны, пытаясь снять напряжение в мышцах и позвонках.

Это не помогает.

Я пытаюсь сфокусировать взгляд на словах, но они расплываются от головной боли, которая все еще мучает меня. Задыхаясь, я сердито открываю ящик стола, нахожу там бутылочку тайленола и выпиваю две таблетки.

Я могу это сделать. Разобрать пять кейсов, предложенных Роуз для следующего занятия Ривза, закончить собственные исследования для занятий по бизнес-стратегии и деловым переговорам и не думать об Элле.

Не думать о том, как в ее глазах блестели слезы, когда я не защитил ее от злобного поведения Меган. Не думать о звуке ее шагов, когда она убегала после того, как я сказал ей самые злобные слова, которые когда-либо говорил. Скорее всего, она пошла в танцевальную студию. Это всегда было ее безопасным местом.

Пожалуйста, перестань думать о том, что мне так хочется найти ее и дать ей понять, что мое сердце разбито не меньше, чем ее, что я так поступил с ней. Что я сделал это для ее же блага.

Все, что я делаю, — ради ее блага. Просто она еще не видит этого. Она не понимает, что все, через что я заставляю ее пройти, должно помочь ей понять, что я — тот, кто ей нужен. Я тот, кто защитит ее от ужасных вещей, которые пугают и причиняют ей боль. И хотя это специфическое поведение не было запланировано, оно все равно было необходимо.

Не думай об Элле.

Только сегодня. Или хотя бы на этот день. Один час?

Я смотрю на книгу сонетов Шекспира, которую взял с собой сегодня утром, чтобы почитать перед занятиями.

Ты для моих мыслей — как пища для жизни,

Или как сладкие ливни для земли.

Я не могу забыть ее даже на целую минуту. Даже когда я заставляю свой разум сделать это, мое нутро скручивается, и я почти задыхаюсь от желания думать о ней снова. Это больше, чем потребность. Это настоятельная необходимость. Голод, который я не могу контролировать.