Вместе мы удержим небо
Шрифт:
19
Гард рывком распахивает дверь своего фабричного логова. Волосы у него вздыблены, он размахивает руками и вообще выглядит очень расстроенным.
— Сумасшедшая, что ты такое натворила?!
Лука сидит на барной стойке, скрестив ноги, и ест мороженое прямо из пластикового контейнера. Она усмехается.
— Ты чего, забыл расческу с собой взять?
— Меня целые сутки продержали в предвариловке и все время таскали на допросы, а тебе смешно.
Лука пожимает плечами. Гард застывает на месте, не отрывая от нее взгляд.
— Ничего странного, что тебя приняли за преступника, посмотри, на
Он продолжает смотреть на нее.
— Сумела-таки. Пробиться на первую полосу.
Лука балансирует столовой ложкой, как катапультой, и запускает в него шариком мороженого, которое попадает Гарду в щеку. Он отирает мороженое указательным пальцем и слизывает его. Теперь его взгляд устремлен в пространство прямо перед ним и не сфокусирован ни на чем. Вид у Гарда совершенно апатичный.
— Я почти двое суток не спал.
— Ну и как тебе там? В тюряге-то?
— Я же ничего не понимал. А потом они показали мне газету. Я вспомнил про наше пари, когда увидел фото транспаранта над дворцом. Хотя вообще-то я про него забыл. Когда ко мне домой заявилась полиция, чтобы меня забрать, я был уверен, что кто-то разыграл меня таким образом. Ты что, совсем чокнулась? Подставила меня! Как ты это сделала-то?
— Что там трудного. На транспаранте напечатан логотип полиграфического салона. Позвонили и выяснили все, элементарно. Узнали, что за чувак заказал такой транспарант.
Глаза Гарда широко распахиваются.
— Ты оформила заказ на мое имя?
Лука пожимает плечами. Соскакивает с барной стойки и наливает кофе в чашку.
— Держи.
Гард делает большой глоток и отставляет чашку в сторону, на подоконник. От кофейного пара из чашки окно запотевает. Они стоят совсем рядом друг с другом. Гард прижимает указательный палец к стеклу, и оно поскрипывает, когда он выводит на нем большую букву «Л». Лука улыбается. Прижимает свой палец к стеклу рядом с его пальцем. Чувствует, какие горячие пальцы у нее, не мерзнут даже от прикосновения к холодному. Пишет «П» рядом с его «Л».
ЛП. Лопух.
Он подносит чашку ко рту и делает еще глоток. Стекло уже снова прозрачно. Букв больше не разобрать. Он наклоняется поближе к окну и жарко дышит на него. Буквы снова становится видно.
— Если кто-то из нас умрет, оставшийся может прийти сюда и подышать на стекло, — говорит он.
20
Лука шлет Гарду сообщение из школы: «Чем займемся вечером?»
Сразу же приходит ответ. С экрана мобильника мигает маленький конвертик.
«Я сижу в пивной с ребятами».
Через полчаса она уже стоит перед входом в пивную. Что она им скажет? «Привет, меня зовут Лука, я…» Я — кто?
Она уже столько слышала о них, но ни разу не встречалась — пора уже. Можно подумать, что они ее боятся. Но, наверное, это просто у Гарда какой-то бзик. Иногда она совсем не понимает, что им движет. В куртке жарко, Лука совсем запарилась, а тут еще тяжелая сумка с учебниками. Вся рожа будет красная, не очень-то удачно для первого знакомства. Вот черт. Но она что, не может зайти выпить пива? Уже и не вспомнить, когда последний раз пила, — пару кружечек пропустить будет в самый раз. Вот перед ней дверь, ну, вперед, входим; она заправляет непослушные прядки волос за ухо, делает вдох, собирается с духом и тянет за ручку. Внутри темно, где же они сидят?
Лука останавливается и, прищурившись, вглядывается в темноту зала, пропахшего состаренной древесиной и жареным миндалем. Но не видит их. Вообще ничего не может разглядеть. В углу кто-то, смеясь, провозглашает тост; ее глаза начинают привыкать к темноте в пивной, и она видит, что они сидят в самом углу в дальнем конце зала. На экране телевизора показывают футбольный матч, часть игроков бегает в красной форме, другая — в желтой, на некоторых— синяя; а, здесь три экрана, что, на каждом показывают разные матчи? Вон они там сидят. Гард в самой серединке. Рядом с ним девушка с большими серьгами и ярко-красной губной помадой. У нее густые светлые волосы, подстриженные в форме каре чуть ниже ушей. Одну ногу девушка закинула на колени Гарду. Волосы у нее убраны со лба зеленой полоской в крупный горошек.
Это, должно быть, Сэм, она-то ведь «одна им парней». Гард нашептывает что-то ей на ухо, остальные следят за футбольным матчем. Как себя вести, когда транслируют футбольный матч, разговаривать-то можно? Лука понятия не имеет. Осторожно подбирается поближе к их столику, пытается поднырнуть под экран, получается не особенно изящно. Она машет рукой и улыбается Гарду, а так бы хотелось обнять его, пристроиться с ним рядом. Но он сидит так, что до него не добраться; он машет рукой ей в ответ, но свободных мест за их столиком нет. Лука озирается в поисках стула, но, может, лучше сначала познакомиться?
— Привет, — говорит она шепотом, чтобы не помешать болельщикам. Сверху справа что-то выкрикивает комментатор, наверняка что-то важное, вот надо же было ей ввалиться именно сейчас, черт. Никто ее не слышит, никто на нее не смотрит. Лука поворачивается к парню, который сидит к ней ближе всех, и протягивает ему руку. — Привет, я Лука.
Парень ошарашенно смотрит на нее.
— Горшок.
А, так вот как он теперь выглядит. Она машет рукой остальным, улыбается, не хочет подавать голос: комментатор так и захлебывается словами, сейчас явно какой-то решающий момент. Сидящая вокруг стола компания улыбается и в качестве приветствия поднимает бокалы с пивом в ее сторону, потом отхлебывает — похоже, вкусное пиво, Лука предвкушает уже, как первый холодный глоток оросит горло, ей ужасно жарко. Она улыбается девушке, сидящей рядом с Гардом; надо бы подать ей руку и поздороваться, но Луке отсюда никак не дотянуться до нее через весь стол. Девушка же даже не пытается привстать. Гард склоняется к Луке через стол, Лука склоняется к нему — вот наконец-то он ее обнимет!
— На.
Лука застывает. Он тычет ей прямо в лицо ключами от фабричного помещения.
— Чего тебе тут сидеть с нами, футбольными идиотами. Я приду, как только мы закончим.
Лука смотрит на Гарда не шевелясь. Гард улыбается, но не смотрит ей в глаза. Лука не понимает, что это он такое несет? Потом до нее вдруг разом доходит: он не хочет, чтобы она тут с ними сидела.
— А… ну ладно, спасибо.
Она опускает глаза, не в силах посмотреть на него, не в силах смотреть ни на кого из них, берет ключи, быстро выпрямляется. Снова закидывает тяжелую сумку через плечо н устремляется назад, к двери, ни с кем не попрощавшись, даже не поздоровавшись со всеми толком; сумку никак не удается пристроить поудобнее, черт, черт, черт. Лука пулей вылетает на улицу; там идет дождь. Всю дорогу до фабрики она быстро бежит, взлетает вверх по лестнице, отпирает дверь, останавливается посреди этого огромного помещения и осматривается. Тихо, как в могиле, никаких ликующих комментаторов.