Вместе с тобой
Шрифт:
– Иди, Элизабет. Я навещу тебя сегодня.
В конце концов, супружеский долг никто не отменял…
39. Опасения
Мир — сцена, где всякий свою роль играть обязан.
У. Шекспир
Его величество по-прежнему ночевал в постели своей королевы. Когда оставался предположительно месяц до родов, Мэрдок начал делать намёки. Он пытался убедить его величество, что для его же удобства, пора бы перебраться королю в собственные покои. Да, и королеве будет спокойнее.
Однако сегодня король нервно вышагивал по кабинету. Вчера лекарь передал просьбу о личной встрече, и это беспокоило Фернана. Беременность протекала хорошо. Флер выглядела здоровой и весёлой. Даже огромный живот не доставлял ей особых неудобств. О тошноте они давно забыли, и королева радовала Маркуса отменным аппетитом… Король искренне не понимал, чего хочет лекарь, и от этого злился.
Наконец, в дверь осторожно постучали, и в кабинет шагнул бледный, как смерть, Мэрдок. Ему предстоял нелёгкий разговор, и он всё ещё не знал, как сказать королю то, что должен.
– Ваше величество, – лекарь уважительно поклонился.
– Проходи, – король сел в кресло за столом и уставился на мужчину, – Говори!
– Ваше величество, меня беспокоит её величество… – начал лекарь, и в груди короля противно заныло, – У неё довольно крупный плод, а миледи слишком хрупка…
– Говори прямо! Хватит шарад. Чего ты боишься? – почти грубо Фернан прервал лекаря.
– Простите, ваше величество, я боюсь, что во время родов могут возникнуть трудности…
– Какие? – король потерял терпение и стукнул раскрытой ладонью по столу, – Да, говори ты, в конце концов! Или мне из тебя клещами каждое слово вытягивать?
– Королева может не перенести роды… – Мэрдок шумно выдохнул, сказав самое страшное.
Фернан побледнел и буквально зашипел:
– Ещё раз такое скажешь – умрёшь. Моя королева должна жить! Понял! Мне всё равно, что ты будешь делать и как, её величество должна жить!
– Ваше величество, простите меня, роды ведёт повитуха. С нею уже обо всём договорено и обговорено. У неё большой опыт. Я лишь хотел, чтобы вы знали о моих опасениях…
– Плевать мне на ваши расклады! Ты будешь рядом и вмешаешься в любой момент. Ты понял?
Лекарь низко поклонился.
– И не ты один. Бери всех, кому доверяешь. В день родов вы должны все быть здесь! Рядом!
– Как скажете, ваше величество…
– И ещё, Мэрдок… – голос короля стал хриплым, дыхание участилось, – Если тебе придётся делать выбор, я хочу, чтобы жила моя королева…
– Да, ваше величество… – доктор побледнел ещё сильнее.
– Ты хорошо меня услышал? – голос короля звучал обманчиво спокойно и вкрадчиво.
– Да, ваше величество.
– Убирайся! – Фернан резко отпустил находящегося на пороге обморока лекаря.
Казалось, разговор забрал все физические и духовные силы… Король откинулся на спинку кресла и провёл дрожащей рукой по лицу, вытирая холодную испарину. Он вдруг понял, как сильно боится потерять супругу… и ничего не в состоянии изменить.
*****
Уже поздним вечером в покои королевы деликатно постучали. В проёме двери показался герцог Милонский.
– Миледи, я к твоим услугам, – Нэвил поцеловал руку любимой королевы, которая
– Да ладно тебе, Рок, – буркнул герцог псу, но гладить поостерёгся.
– Друг мой, мой верный советник, спасибо, что пришёл. Я хочу обратиться к тебе с просьбой. – Флер вопросительно посмотрела на мужчину.
– Сделаю всё, что смогу, ваше величество, – тут же заверил его светлость.
– Я хочу передать тебе два письма. Срок моей беременности приближается к концу. Я вижу, как обеспокоен Мэрдок. Да, и у меня… нехорошее предчувствие. Брось, герцог, не перебивай, – она подняла руку, останавливая Нэвила, хотевшего возразить, – Этот разговор даётся мне с трудом. Прошу… Итак, я написала два письма. Я знаю, что могу доверить их только тебе. Если вдруг что-то пойдёт не так во время родов, передай, будь любезен, вот это письмо, – Флер передала опечатанный свиток, – его величеству. А вот это, – она протянула небольшой пухлый конверт из плотной голубой тиснёной бумаги, также опечатанный её личной печатью, – его светлости герцогу Берскому… Если всё будет хорошо, ты просто вернёшь мне их. И мы забудем об этом разговоре.
Нэвил взял оба письма.
– Флер, я сделаю, как ты желаешь. Но, прошу… нет, умоляю, постарайся, чтобы твои плохие предчувствия не оправдались. Мне будет бесконечно жаль. Ты же знаешь…
– Нэвил, я буду очень стараться, – грустная улыба тронула её красивые губы, – Это всего лишь небольшая предосторожность… на всякий случай. Не переживай за меня, друг мой. Всё будет так, как предназначено свыше. Я хочу, чтобы ты знал, я счастлива, что в когда-то чужом для меня королевстве, я обрела такого друга, как ты. Я помню, как ты читал мне те сказки, и всегда помнила, что ты сказал тогда. А ещё, я всегда знала, что ты так и сделаешь, если я однажды попрошу… Это всегда давало мне силы жить, – Флер потянулась, взяла герцога за руку и прислонилась к ней лбом, – Ты – необыкновенный, чудесный человек. Королю очень повезло, что рядом с ним есть ты. Надеюсь, так будет всегда. Теперь иди, прошу тебя. Этот разговор нагнал на меня тоску, – она отпустила его руку, и огромные глаза цвета горького шоколада заблестели от навернувшихся непрошеных слёз.
Отчего-то грудь герцога, словно железный обруч стянул. Где-то в горле появился противный вязкий ком, стало трудно дышать. Он легко поцеловал тонкие пальчики Флер, а затем, чуть поколебавшись, обхватил её подбородок сильными пальцами, заставляя королеву поднять голову, нежно коснулся губами её таких желанных губ, задержался на несколько долгих мгновений, запоминая их вкус, и быстро покинул покои.
В глубине души герцога взвыла мрачная тоска. Нэвил абсолютно точно понял, королева Эборна только что лично попрощалась со своим советником…
Королева проводила взглядом Нэвила. Отложила книгу в сторону и слегка хлопнула по колену:
– Рок, – позвала тихо.
Пёс тут же поднялся и положил тяжёлую голову на указанное место, уткнулся носом в большой живот, внимательными влажными глазами уставился в глаза королевы, ожидая ласки.
– Прости, дружок, – Флер положила руку на широкий лоб, с нежностью потрепала жёсткую шерсть, – с каждым днём мне всё тяжелее гулять с тобой. Ничего, скоро всё изменится, – королева с любовью и нежностью погладила живот, – и мы с тобой ещё поиграем в парке.