Вместе тоже можно...
Шрифт:
— Отвечала бы на звонки, знала.
— И всё же?
— Лучше всех.
Ну… отёк с лица сошёл, это точно. Оно оставалось всё ещё разноцветным и побитым, но хоть вернулись прежние красивые черты. Глаз тоже больше не напоминал монстра из фильма ужасов. На руках медленно сходили синяки. Запястье всё ещё обмотано эластичным бинтом. Как бы вроде ничего, но на определение: "лучше всех" явно не тянет.
— Ты ещё на обезболивающих?
— Разумеется. Без них бы я давно на стенку лез.
— Сильно болит?
— Терпимо.
— Вспомню, если скажешь: зачем ты это делаешь? — зализывая надорванный ноготь, вздохнула она, барахтая в воздухе свесившимися босыми пятками.
— Разве не видно? Помогаю паковаться. Всё равно ведь пришлось бы, да? Когда ты там намылилась сваливать в другую страну?
Ну прекрасно. Все уже обо всём знают.
— Никита меня сдал, да?
Глупый вопрос. Это же очевидно. Только он знал.
— Ему пришлось. Риск сломать руку кого хочешь разговорит.
— В ход уже идут пытки?
— Чтобы поймать тебя? Да.
— Не нужно меня ловить, неужели неясно?
— Неясно, где выкрутить в твоей башке этот долбанный винтик, чтобы ты сменила пластинку, — крышка чемодана захлопнулась, но не до конца, оставляя горб. Хм. Сложилось как-то некомпактно. Ну и похрен. Как говорил великий мыслитель из знаменитого мультика: и так сойдёт. Макс обернулся к ней. — Ты получила моё сообщение?
— Получила. Все пятнадцать.
— И? У тебя проблемы с правописанием? Забыла, как выглядит алфавит?
— Я не знала, что ответить.
Пришлось потрудиться, чтобы сдержаться и не встряхнуть её хорошенько, как трясут стеклянный шарик, внутри которого снежинками плавают блёстки.
— Полагаю, когда девушке говорят, что ради неё готовы на всё, она должна быть счастлива и прыгать от радости. Вот только ты не прыгаешь.
— На всё, это на что?
— На всё.
— Закончить с боями?
— Закончить с боями.
— Вот это мне и не нравится.
Максим, протяжно выдохнул, устало растирая большим и указательным пальцами веки.
— Наверное, я тупой, но я не понимаю.
— Что тебе непонятно? Ты согласен бросить их ради меня. Не ради себя. Такими темпами через сколько ты меня за это возненавидишь? Через сколько сорвёшься? Это как сказать геймеру, чтобы он больше никогда не подходил к компам, а заядлому рыбаку, что рыбу он будет теперь ловить исключительно дома, в аквариуме. И не надо смотреть на меня, как на идиотку. Это зависимость.
— Или просто прибыль? Ты даже не представляешь, сколько можно получить за один удачный выход.
— Прибыль, азарт, зависимость, необходимость. Всё одно. Ты без этого не сможешь.
Да. Она права. У каждого свой наркотик: для кого-это сладкое, для других количество лайков в Инстаграм под постом, для третьих жажда поймать за хвост адреналин. Однако Женя кое чего не учла…
Макс склонился к ней, осторожно облокотившись на прохладную поверхность комода,
— Можно. Если появляется другая необходимость, — спросил он, с трудом удерживаясь от соблазна поцеловать оказавшиеся так близко обкусанные и любимые губы.
— Если ты имеешь в виду меня…
— Тебя. И всего, что с тобой связано.
— Я не…
— Помолчи и выслушай. Это моё решение. Не вешай его на себя. Я выбрал так, потому что ты важнее. Ни один бойцовский клуб не стоит того, чтобы потерять то, что я нашёл.
— И что ты нашёл? — нервно вытягивая носом воздух почти прошептала Козырь, чувствуя, как сердце замерло в ожидании. Оно тоже ждало ответа.
— Смысл. Желание думать о завтра. Планировать будущее, — его руки обняли её лицо, смахивая с кукольных глаз вновь подстриженную чёлку-пони. — Но планировать его только с тобой.
— Звучит красиво.
— Я тоже так думаю. Поэтому хочу рискнуть. Конечно, будет непросто. По началу уж точно. Я не исключаю даже срывы, да, но… Это ничего. Мы это переживём. Ты главное, наберись терпения. А я обещаю, что сделаю всё, чтобы ты не пожалела о своём решении. Что скажешь?
Что тут можно сказать? Об мужскую ладонь покорно потёрлись щекой. Ну точно кошка. Кошка, которая устала гулять сама по себе и хотела, наконец, обрести дом. Которая отчаянно мечтала о заботе и ласке. Которая хотела навсегда забыть о том, что где-то там на улице страшно, опасно и одиноко.
— Скажу, что люблю тебя, — ответила она.
— Это да или нет?
— Разве неясно?
— С тобой мне редко бывает что-то ясно. Ты девица себе на уме.
Женя потянулась к Максиму, награждая робким, но терпким, как вино и настолько же дурманящим поцелуем. Она вся была, как это вино: дорогое, выдержанное, с приятным послевкусием и тонкими, щекочущими рецепторы, нотками надежд.
— Так понятней? — прошептала она, остраняясь ровно настолько, чтобы можно было разговаривать, но при этом продолжать дразнить друг друга едва уловимыми касаниями губ.
— Подозреваю, это согласие. Но тогда у меня условие. Всего одно.
— Какое?
— Ни при каких условиях ты больше не будешь сбегать без предупреждения. Чтобы ни было — сначала мы садимся и всё обсуждаем. Абсолютно всё. Даже если это касается только тебя. Особенно если это касается только тебя. Потому что "твоей" проблемы с этого дня не существует. Есть "наша" проблема. Моя проблема. Всё, что связано с тобой — моя прерогатива. Ты поняла?
Уже не в силах сдерживаться, его что было сил стиснули за шею, пытаясь разом объять необъятное и высказать то, что невозможно высказать вслух. Теперь у них соприкасались не губы, а лбы. Но и губы были очень близко, готовые снова поддаться порыву.