Вначале их было двое...
Шрифт:
На фотографиях, сохранившихся с времен гражданской войны, некоторые генералы увидали себя красноармейцами в засаленных ватниках, в буденовках с красными звездами.
Здесь, у этих скромных щитов, после долгой разлуки сейчас встретились бывшие однополчане, вспоминали гром советской артиллерии в степях под Царицыном, на полях Украины, в болотах Белоруссии, давние походы и стремительные штурмы. Случайные эти встречи начинались радостными восклицаниями:
— Сколько лет, сколько зим!
— Давненько, брат, не видались…
Подземный клуб гудел десятками голосов.
Но вот дежурный офицер с красной повязкой на рукаве стал
Прошло минут двадцать, а может быть, и все тридцать, люди терпеливо ожидали, спокойно вслушиваясь в усиливающуюся канонаду на переднем крае. Тогда поднялся командующий артиллерией фронта и объявил, что юбилейное торжество откладывается, и зачитал радиограмму, которую он только что составил для передачи на батареи, ведущие сейчас огонь:
— Внимание, товарищи!.. Текст будет такой: «Горячо поздравляю вас с праздником двадцатипятилетия вашей части. Проклятый враг решил испортить этот знаменательный праздник и навязал вам бой. Столы накрыты, бокалы полны… Но еще торжественнее и радостнее будет ваш праздник, когда вы победно закончите бой. Слава героям советской артиллерии!..»
4
Зотов получил эту радиограмму на окруженном врагами наблюдательном пункте, на который с двух сторон двигались вражеские танки. Он приказал открыть по ним огонь с ближайшей дистанции. Темень ночи прорезалась яркими вспышками орудийных выстрелов.
— Обычная психическая атака! — крикнул Зотов командиру орудия. — Танки, конечно, не дойдут.
— Как всегда! — отозвался молодой артиллерист. — Огонь!
Вражеский снаряд разорвался где-то совсем рядом. Упал смертельно раненный командир орудия возле лафета. Ординарец полковника и трое из орудийной прислуги были тяжело ранены осколками.
Зотов выбрался из укрытия и склонился над телом убитого… С минуту он постоял в оцепенении, будто прислушивался к звону в ушах, потом вернулся под землю, снял трубку телефона. Но аппарат молчал, связь была нарушена.
Зотов вышел из блиндажа и стал переползать к орудующему на батарее одинокому солдату. Это был Белозеров. Полковник сразу узнал наводчика.
— Товарищ Белозеров, не ранены? — крикнул он.
— Все в порядке, товарищ полковник. Сейчас выстрелю.
— Стреляйте!
Зотову не удалось доползти до орудия. Очередной разрыв оглушил его, засыпал землею… Когда сознание вернулось к нему, при свете вспышек он увидал: танки грохотали совсем близко от наблюдательного пункта, а Белозеров с окровавленным лицом торопливо заряжал орудия, поворачивал стволы и, перебегая от пушки к пушке, стрелял по танкам прямой наводкой.
5
Бой продолжался трое суток. На четвертые немецская атака окончательно захлебнулась. Воцарилась тишина. Артиллерийскую часть передвинули во второй эшелон: надо было подремонтировать технику, дать людям отдохнуть, пополнить потери.
Подводя итоги трехдневных боев, начальник штаба обнаружил среди документов донесение бойца Белозерова: огнем трех орудий и гранатами он уничтожил пять немецких танков и спас наблюдательный пункт от разгрома.
На батарею послали фотографа. Он заснял разбитые фашистские танки и старого храбреца-победителя. На выставке в просторном клубе второго эшелона появился новый щит с надписью: «Первые три дня 26-го года нашей части». В центре этого щита поместили фотографии, запечатлевшие подвиг Белозерова…
Отложенное юбилейное торжество состоялось на третий день после окончания боя. Снова собрались ветераны и молодежь, генералы и Герои Советского Союза, офицеры и бойцы.
На трибуну, украшенную портретами знатных людей части, поднялся полковник Зотов. Поздравив собравшихся с праздником, он подошел к карте-схеме и стал рассказывать о трудном, но славном боевом пути, пройденном частью за двадцать пять лет…
Раскрыв толстую, знакомую многим тетрадь, полковник прочитал запись о легендарном подвиге двух солдат в дни обороны Царицына:
— «Белые теснили наш полк к Волге. Выстоять в борьбе с превосходящими силами врага было почти невозможно. Но товарищ командующий приказал продержаться до подхода подкреплений. Командир части решил послать в тыл белых двух разведчиков. Для этого он выбрал самых смелых красноармейцев… Прошел день, прошла ночь, но они не возвращались. Командир встревожился. Но тут ему сообщили, что у белых началась паника, они сломя голову побежали от реки в степь. В чем дело, никто не знал… Вскоре, однако, командиру донесли, что его разведчики ночью напали на белогвардейский штаб, уничтожили всех, кто там находился, перерезали телефонные провода, захватили винтовки и пулеметы. Вооружив окрестных крестьян, разведчики открыли ураганный огонь по вражескому тылу. Часть немедленно перешла в контратаку, частым и метким огнем опустошая ряды бегущих. В руки артиллеристов попали богатые трофеи — склады продовольствия и боеприпасов. Один из героев-разведчиков погиб смертью храбрых. Оставшийся в живых был вызван к командующему и получил из его рук орден Красного Знамени…»
Все внимательно слушали полковника. Ветераны Царицына затаили дыхание. Никто не шелохнулся. И только один Белозеров почему-то несколько раз подымался и опять садился. Наконец он не выдержал, поднял руку:
— Товарищ полковник, разрешите… Это был я и Тимофеев.
Гости повскакали с мест. Под сводами клуба загремели восторженные аплодисменты.
Сотни людей повернулись лицом к Белозерову. Он стушевался, смущенно забормотал:
— А я думал, об этом давно забыли… Я не знал, что это та же самая часть.
Взволнованный, он подошел к трибуне, на ходу теребя правый ус и поправляя сползающую марлевую повязку на морщинистой загорелой щеке.
В этом рассказе использован факт, имевший место в артчасти, являющейся одним из первенцев советской артиллерии.
Перевод автора и И. Чернева
Недоразумение
Хема Баршай встал спозаранку и начал одеваться, чтобы в достойном виде явиться на свадьбу своего друга Шмулика Фраера. Не раз в эти дни он забегал к портному, торопя его закончить новый темно-синий костюм, который заказал нарочно ко дню этой свадьбы. Поплевывая на ладони, он сейчас то и дело подходил к зеркалу, охорашиваясь и приглаживая и без того прилизанные волосы.