Вне игры
Шрифт:
— Если задержитесь в Москве, заходите. В нашем доме бывают интересные люди. Не так ли, Сережа?
Сережа буркнул в ответ что-то резкое и вышел на лестничную площадку.
Через день Веселовский и Глебов «завалились», по выражению Владика, к Ирине. Сергей уже был там. И не один, а с давним закадычным другом, Игорем Крутовым. Он так и отрекомендовал его хозяину дома, пустившись при этом зачем-то в пространное объяснение, словно хотел оправдаться.
— Прошу прощения… Как говорится, гость незваный. Он только вчера прилетел с Севера… И всего на три дня… Можно сказать, силком затащил сюда. «Не пойду, — говорит, — и баста… Отвык от шумного столичного общества…»
— Что же это вы такой бука, Игорь… У нас никто не кусается. — Ирина мило улыбнулась и, не дожидаясь, что скажет гостю Рубин, взяла растерявшегося Игоря под руку и повела в свою комнату. Подчеркивая свое давнишнее знакомство с гостем, она спросила:
— Как вы там, в тайге? Все ершитесь? Характер?
— Нет! Убеждения…
— Возможно… Я думала, что знаю о вас все. А выходит, нет. Недавно Сергей рассказывал о вашем несколько странном призыве в армию. Могли бы и дома остаться, но… Как бы это сказать точнее…
— Тут и уточнять нечего. Пришло время, и пошел служить, — не без раздражения заметил Игорь.
— Я, вероятно, не совсем ясно выразила свою мысль. — И она резко повернулась в сторону гостя. — Но вы же поняли меня. Не так ли?
— Предположим…
— У нас был спор с Сергеем: правильно ли вы тогда поступили?
— Что это вы стали ворошить дела давно минувших дней? Да и стоило ли спорить…
— Вы считаете, что не было повода для спора?
— Каждый строит жизнь, сообразуясь со своими взглядами на нее.
— Вот поэтому и спорили… Вам неприятен этот разговор? Ну что же, тогда поговорим о Севере, лютых морозах, оленях…
— Нет, зачем же так… Вы не сердитесь.
Но в этот момент появились Владик Веселовский и Вася Глебов, и казалось, что они сразу заполнили собой всю комнату. Вася весело подмигнул Ирине, галантно поклонился и торжественно объявил:
— Синьорита! Мы у ваших ног…
«Синьорита» столь же галантно ответила, что рада приветствовать «синьоров» в своем «палаццо», и стала знакомить их с Крутовым.
— Северянин… Игорь… Но не тот…
Каламбур был воспринят Крутовым молча и угрюмо. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Когда Сергей и Игорь вышли в кухню покурить, Владик, кивнув в сторону «северянина», спросил:
— Из какой берлоги притопал сей белый медведь?
— Из дальней…
— А кто он?
Ирина иронически посмотрела на Владика и ответила несколько вызывающе:
— Человек… И кажется, из тех, о ком сказано «делать жизнь с кого».
— О, Ириночка, он уже успел очаровать вас! — воскликнул Глебов.
— Нет, скорее заинтересовать…
— Чем?
— Долгий разговор. Как-нибудь в другой раз. — Ей не хотелось посвящать посторонних в историю взаимоотношений Сергея и Игоря. Закадычные друзья успели уже не раз скрестить шпаги. Она узнала об этом от Сергея, когда он, поскользнувшись — в который уже раз! — уверял ее, что это больше не повторится. Ирина погрузилась было в тяжкие воспоминания, но из столовой раздался голос отчима:
— Молодежь, прошу к столу!
В большой комнате по обыкновению шло шумное застолье: все та же актриса пела романсы, и все тот же поэт надрывно читал стихи, о которых потом, когда гости разойдутся, Рубин, как всегда, скажет: «Чертовски острые и смелые». Закончив читать стихи, поэт стал о чем-то громко разглагольствовать, и до Ирины донеслись его слова:
— Согласитесь, Захар Романович, что, увы, действительность такова… Есть что-то от рацио в их протестах. «Свободная Европа» разговаривает сейчас круглые сутки. И все о чехословацких событиях. Мы же слепые котята… Ничего не знаем…
— Зачем вы говорите «мы», не имея для этого оснований? Кто это мы, позвольте спросить? Я, например, к семейству ваших котят себя не причисляю.
Сидевшие за столом недовольно оглянулись в сторону Игоря Крутова. Невысокий, плотный — о таких говорят «плохо скроен, да крепко сшит», — он поднялся со своего места, словно школьник, который хочет сказать учителю: «Да, это я сказал!» И вот так, стоя и в упор глядя на поэта, Игорь с какой-то брезгливостью обронил:
— Да вы и не похожи на котенка. У вас когти хищника…
— Я попросил бы вас, молодой человек…
Поэт ринулся было к Игорю, но Владик примиряюще встал между ними.
— Дорогие друзья! Битва интеллектов закончилась со счетом один один, а сейчас попрошу тишины. Включаю «Спидолу». Слово имеет господин Би-би-си.
Когда передача «последних известий» из Лондона закончилась, Глебов вскочил и привычно вскинул голову:
— За тех, кто дерзает, кто ищет, кто борется! Выпьем, друзья. Я хочу напомнить вам Омара Хаяма: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Не все поняли, в чей огород брошен сей «поэтический камешек». Ирина пожала плечами. Захар Романович безучастно — видимо, он уже опьянел — кивал головой, Владик аплодировал, а поэт обнял Глебова и повторял: «Ты лучше голодай, чем что попало есть…» Черт возьми, как это здорово сказано!»
Владик подошел к Сергею и тихо спросил:
— А ты как полагаешь, старик?
Сергей уклонился от прямого ответа, но заметил, что в принципе в этом есть, кажется, сермяжная правда.