Вне подозрений
Шрифт:
Она еле заметно улыбнулась, точно испытывала облегчение от осознания того, что не надо вступать в спор.
— Вот и все, что я хотела сказать.
— Все?
Она кивнула.
— Мне пора.
И поднялась, но Джек остался сидеть.
— Синди?..
Она остановилась, обернулась.
— Да?
— Хочу знать одну вещь.
— Что именно?
— Как считаешь, что-то было между мной и Джесси перед тем, как она позвонила тебе и сказала, что я ее любовник?
— Зачем ты спрашиваешь?
—
— Да, правильно.
— Одного не понимаю. Как виатикальные инвесторы узнали, что Джесси их обманула?
— Ну, наверное, кто-то сказал им.
— Кто?
— Да кто угодно.
— Нет, тут все не так просто. И не так много вариантов. Я не говорил. Джесси, естественно, тоже. И это не доктор Марш. Давай прикинем. Может быть, человек, которому я доверял целиком и полностью?
Лицо ее оставалось невозмутимым, она лишь приподняла левую бровь.
— Боюсь, есть в жизни вещи, которых тебе так и не дано понять, — сказала она и шагнула к выходу.
Джек допил остатки виски. Оставалось утешаться лишь одним: душевное равновесие Синди он все же немного нарушил. Именно с нее началась вся эта трагическая история с Джесси.
— Синди! — снова окликнул он.
Она остановилась, на этот раз в голосе звучало раздражение:
— Что еще?
— Меня беспокоит еще одна вещь.
— Если есть что сказать, говори.
— Ладно, скажу. Все это очень дурно пахнет. Потому как мать твоя призналась и сидит в тюрьме. Но я сомневаюсь, что она убила Джесси Мерил.
Синди недовольно поморщилась.
— Что?
— Мотивы убийства стали для меня своего рода навязчивой идеей. Возможно, потому, что я — криминальный адвокат. Как-то не вяжется это убийство с Эвелин. Ведь больше всего на свете ей хотелось, чтобы ты нашла в себе мужество уйти от меня. Ничего более. И убивать Джесси ради этого не было необходимости. Мне кажется, ты нашла ее в ванной без сознания, но еще живой.
Синди промолчала.
— Ведь все было именно так, да, Синди? Мать пришла к нам в дом, заставила ее напиться, да так, что бедняжка вырубилась. И когда ты вошла в ванную, она была еще жива, верно?
По лицу Синди словно тень пробежала. Никто не заметил бы, кроме Джека. Но он слишком хорошо ее знал.
— А как же угол надреза на ее запястье? — спросила она. — Ведь именно на этом базировалась вся твоя версия. О том, что ее убил левша, что он старался выдать убийство за самоубийство.
— Да, какое-то время эта идея казалась мне просто блестящей. Но угол был не слишком характерным. Я много думал об этом еще до того, как обвинил твою мать. Мы с Розой обсуждали это утром того дня, когда Катрина явилась в наш дом. Патологоанатом не придал углу надреза значения, даже не упомянул о нем в отчете. А твоя мать и дня бы не провела в тюрьме, не сознайся она в убийстве.
— Но угол существует, и моя мама левша.
— Это еще ничего не доказывает. Убийца мог действовать слишком поспешно. Мог пребывать в состоянии аффекта, бешеной ревности. И одному Богу известно, каким именно должен быть угол надреза в таких обстоятельствах.
— Что ты хочешь сказать этим, Джек?
— Эта мысль просто не давала мне покоя на протяжении последних шести месяцев. Я пытался мысленно вернуться в то время, пытался понять смысл содеянного. Мать желала тебе только добра. Она отчаянно старалась сделать все, чтобы ты наконец нашла в себе мужество бросить меня, начать новую жизнь, свободную от кошмаров, от Эстебана. Она так хотела этого, что совершила поступок, который, как она надеялась, подтолкнет тебя. Испугает, повергнет в шок. Но вместо этого она спровоцировала тебя на преступление. А потом ради твоего спасения призналась в убийстве Джесси. План ее удался не до конца.
— И кто же тогда, по-твоему, изрезал наши свадебные фотографии? Я, что ли?
— Нет. Это, определенно, работа твоей матери. Она надеялась, что ты подумаешь, будто Джесси изрезала их. Хотела, чтобы ты чувствовала себя менее виноватой в убийстве моей бывшей подруги.
— Ты и правда считаешь, что моя мама могла сделать все это ради меня?
— Но ведь ты всегда была хорошей дочерью, разве не так? Именно ты защищала безупречную репутацию ее мужа после того, как Селеста рассказала правду.
Взгляд Синди был холодным как лед.
Он испытующе смотрел ей прямо в глаза. Было время, когда ему казалось, что он видит в них всю ее душу. Но теперь Джек не видел ничего.
— Я уже говорила, Джек, — лениво заметила она после паузы, — есть в жизни вещи, которых тебе не дано узнать. Никогда.
Он продолжал смотреть на нее в надежде увидеть хотя бы намек на раскаяние.
— Я заслужил того, чтобы знать, — сказал Джек.
— А я заслужила мужа, который по крайней мере играет по правилам.
— Смешно. Но именно эти слова произнесла Джесси, описывая наше супружество. Игра по правилам.
— Да, не больше и не меньше.
— Не больше и не меньше.
— Прощай, Джек.
Он наблюдал за тем, как она развернулась и вышла. Потом заметил, как мелькнул ее затылок в море прохожих. Исчезла она из поля зрения только в полуквартале от кафе, затерявшись в разноцветной подвижной толпе. Вот головка Синди мелькнула еще раз, и больше он уже ее не видел. Никогда.