Вне правил
Шрифт:
А было ли требование о выкупе? Пока не могу сказать. Есть ли подозреваемый? Не в курсе. А что Старчер делал на стоянке грузовиков? Ел мороженое. Мне хочется рассказать ей подробнее, но сейчас еще не время. Может, позже, когда все успокоится.
Мы подъезжаем к ее дому, и она говорит:
– То, что ты носишь оружие, вряд ли способствует развитию отношений.
– Понятно. Я могу его потерять, но оно всегда будет под рукой.
– Не уверена, что мне это импонирует.
Мы молчим, пока я заруливаю на стоянку возле ее дома.
– Мне очень понравился сегодняшний вечер, – наконец
– Мне тоже. – Я провожаю ее до двери. – А когда мы снова увидимся?
Она чмокает меня в щеку и отвечает:
– Завтра в семь вечера. Здесь. Я хочу посмотреть один фильм.
14
Напарник забирает меня в новеньком взятом напрокат фургоне с яркой надписью, выведенной на обоих бортах зеленым и оранжевым: «$19.95 в день за любой пробег». Прежде чем забраться в салон, я внимательно осматриваю его со всех сторон.
– Впечатляет.
– Я знал, что тебе понравится, – с ухмылкой отзывается он. Одежда скрывает бинты, и о его ранах ничто не напоминает. А сам он слишком горд, чтобы говорить о боли.
– Похоже, нам придется к этому фургону привыкнуть. Страховая компания тянет резину, да еще месяц уйдет на то, чтобы оборудовать новую машину под себя.
Мы едем по центру Города и похожи на обычных грузчиков, доставляющих мебель. Он останавливается перед зданием мэрии и паркуется в неположенном месте. Арендованный фургон с такими яркими надписями наверняка привлечет внимание целого отряда дорожных полицейских.
– Я разговаривал с Мигелем, – сообщает Напарник.
– И как все прошло? – спрашиваю я, берясь за ручку дверцы.
– Нормально. Я просто объяснил, что к чему, сказал, что на тебя наехали крутые парни и тебе нужна защита. Он пообещал обо всем позаботиться, и это меньшее, что они с ребятами готовы для тебя сделать, и все в таком роде. Я подчеркнул, чтобы никакого насилия, надо просто передать дружеский привет Крепышу со Стилетом, и они все поняли.
– А что ты сам об этом думаешь?
– Может сработать. У Линка сейчас, по понятным причинам, силы не те. Многие разбежались. Сомневаюсь, что оставшиеся захотят связываться с бандой нарко-торговцев.
– Посмотрим. Вернусь через полчаса.
Вуди отменил поездку в Вашингтон и вместе с Моссом ждет меня в кабинете. После выходных вид у обоих неважный. Сегодня понедельник, и моя задача сделать так, чтобы и вся неделя оказалась для них не лучше. Никаких рукопожатий, никакого формального обмена любезностями, никакого предложения чашки кофе.
Я сразу беру быка за рога:
– Итак, вы готовы к сделке? Да или нет? Я хочу получить ответ прямо сейчас, и если этот ответ мне не по-нравится, то я просто перейду на другую сторону улицы в редакцию «Кроникл», где на рабочем месте уже ждет ваш любимый репортер Вердоляк.
Вуди упирает взгляд в пол и произносит:
– Мы согласны.
Мосс подвигает ко мне документ.
– Это конфиденциальное соглашение об урегулировании претензий. Первый миллион страховая компания выплачивает сразу. Город перечислит полмиллиона в этом финансовом году и еще полмиллиона в следующем. У нас есть резервный фонд, но платежи надо разбить на этот год и будущий. По-другому не выходит.
– Годится, – соглашаюсь я. – А когда начальника и спецназовцев выкинут с работы?
– Завтра утром, – сообщает Мосс. – Но в соглашении этого нет.
– Тогда я не буду подписывать соглашение, пока их не выгонят. А чего ждать? В чем тут сложность? Да весь Город этого хочет.
– И мы тоже, – заверяет мэр. – Поверьте, мы тоже хотим от них избавиться. Даже не сомневайтесь, Радд.
При словах «даже не сомневайтесь» я закатываю глаза. Потом беру соглашение и медленно его читаю. На внушительном столе мэра звонит телефон, но он не обращает на него внимания. Я заканчиваю чтение, бросаю листки на стол и говорю:
– Ни слова извинений. Жену моего клиента убили, его самого ранили, потом потащили в суд, хотели посадить, провели через все круги ада, и ни слова извинений. Не пойдет!
Вуди с проклятием вскакивает. Мосс трет глаза, будто вот-вот расплачется. Молчание затягивается не меньше чем на минуту, но я нарушаю его, обращаясь к мэру:
– Что мешает вам поступить как подобает мужчине? Созвать пресс-конференцию, как вы обычно делаете по любому мало-мальски достойному поводу, и начать ее с извинений семье Ренфроу? Сообщите, что достигнуто мировое соглашение. Объясните, как после тщательного расследования выяснилось, что команда спецназа нарушила все мыслимые процедуры проведения операций и что все восемь полицейских подлежат немедленному увольнению. Вместе с шефом полиции.
– Я не нуждаюсь в ваших советах, как и что мне делать, – огрызается Вуди, но больше для проформы.
– Не уверен. – Мне ужасно хочется развернуться и уйти, хлопнув дверью, но ради денег я заставляю себя остаться.
– Хорошо, хорошо, – вмешивается Мосс. – Мы внесем изменения и добавим обращение к семье.
– Спасибо. Я вернусь завтра после пресс-конференции.
15
Я встречаюсь с Дагом Ренфроу в кафе рядом с его домом, где мы договорились вместе перекусить. Я рассказываю ему об условиях мирного соглашения, и новость о двух миллионах приводит его в восторг. Мы условились, что мой гонорар составит 25 процентов, но я снижаю его до десяти. Он удивлен этим и даже пытается спорить. Мне бы не хотелось ничего с него брать, но у меня были накладные расходы. После расчетов с двумя Гарри у меня останется около ста двадцати тысяч, что немного, учитывая, сколько времени я занимался этим делом, но все-таки вполне прилично.
Он делает глоток кофе, и вдруг его рука начинает мелко дрожать, а глаза увлажняются. Он ставит чашку и щиплет себя за кончик носа.
– Мне плохо без Китти, – произносит он дрожащими губами.
– Мне очень жаль, Даг, – говорю я. А что еще я могу сказать?
– Почему они это сделали? Зачем? В этом же нет никакого смысла. Вышибать дверь, пускать в ход оружие, перепутав дом. Почему, Себастиан?
Я лишь качаю головой.
– Я убираюсь отсюда, теперь уже точно. Решено! Я ненавижу Город, ненавижу идиотов, которые им управляют. И знаете что, Себастиан? Теперь, когда эти восемь копов остались без работы и злы на весь мир, я не чувствую себя в безопасности. И вы не должны.