Вне правил
Шрифт:
– Мне очень жаль, Даг, – говорю я. – Но вашей вины в этом точно нет.
– Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. К тому же я ненавижу этот проклятый Город. Каждый раз при виде полицейского, или пожарного, или мусорщика я начинаю клясть и Город, и тех болванов, что им управляют. Я не могу больше платить налоги этому правительству. В общем, я уезжаю отсюда.
– А как же родные?
– Буду видеться с ними, когда захочу. У них своя жизнь. Я должен сам позаботиться о себе, а это значит, мне придется начать все сначала на новом месте.
– И куда вы отправитесь?
– Пока не решил, но подумываю
– А как же суд?
– Я не хочу никакого суда. Постарайся все уладить как можно быстрее. Черт, Город может выплатить компенсацию всего в один миллион. Они же заплатят его, верно?
– Полагаю, да. Я не обсуждал с ними внесудебное урегулирование, но они не хотят доводить дело до суда.
– А есть возможность получить больше миллиона?
– Не исключаю.
Он медленно делает глоток чая и смотрит на меня:
– Какая?
– У меня есть компромат на департамент полиции. Настолько грязный, что отмыться им точно не удастся. Я подумываю о вымогательстве.
– Мне это нравится, – говорит он, и на его лице впервые появляется улыбка. – Вы можете провернуть это побыстрее? Меня тошнит от этого места.
– Я постараюсь.
9
Если звонок раздается в полночь, у меня никогда не возникает желания на него отвечать. Время две минуты первого, звонит Напарник.
– Привет, Босс, – говорит он слабым голосом. – Меня пытались убить.
– С тобой все в порядке?
– Не совсем. Получил ожоги, но не смертельно. Я в больнице. Католической. Надо поговорить.
Я сую в наплечную кобуру «Глок-19», надеваю свободный плащ, мягкую фетровую шляпу и быстро направляюсь к стоянке, где оставил свою потрепанную «мазду». Через десять минут я вхожу в приемное отделение больницы и здороваюсь с Джуком Сэдлером, одним из самых беспринципных адвокатов в Городе. Джук прочесывает приемные покои больниц и ищет клиентов среди тех, кто получил травму. Подобно стервятнику, он рыщет по коридорам, выискивая родственников потерпевших, которые слишком потрясены, чтобы мыслить ясно. Рассказывают, что он обедает и ужинает в больничных столовых и вручает там свои визитки людям с переломами. В прошлом году он подрался с водителем эвакуатора, который вымогал деньги у семьи пострадавшего в автомобильной аварии. Арестовали их обоих, но в газеты попала фотография только Джука. Ассоциация адвокатов уже много лет пытается лишить его лицензии, но он слишком умен, чтобы дать для этого формальный повод.
– Твой парень в конце коридора, – говорит он, указывая в конец коридора, совсем как один из пенсионеров-добровольцев, что носят розовые куртки. Его, кстати, как-то действительно задержали в такой куртке, когда он выдавал себя за сотрудника, встречавшего «Скорую». Задерживали его и переодетым в священника – в черной куртке и с белым воротничком. Джук – типичный сукин сын, но мне он нравится. Он плавает в тех же темных мутных водах закона, что и я, и у нас много общего.
Напарник, одетый в больничный халат, сидит на столе для осмотра больных, и правая рука у него забинтована. Окинув его взглядом, я говорю:
– Рассказывай,
Он заехал в круглосуточный ресторанчик, специализирующийся на блюдах из курицы, где взял навынос кое-что для себя и матери. Потом сел в фургон, включил заднюю передачу, и тут раздался взрыв. Судя по всему, бомба была зажигательной и прикреплена рядом с бензобаком, а в действие ее привели дистанционно из одной из стоявших неподалеку машин. Напарнику удалось выбраться из фургона, и он помнит, как упал на тротуар и как на нем горела одежда. Он отполз в сторону и видел, как фургон превратился в пылающий факел. Вскоре вокруг уже суетились полицейские и пожарные. Свой телефон он найти не смог. Врач разрезал куртку и снял ее, а потом его стали грузить в «Скорую». И в это время кто-то сунул ему телефон.
– Извини, Босс, – говорит он.
– Твоей вины тут нет. Ты же знаешь, наш фургон полностью застрахован как раз на такой случай. Мы купим новый.
– Я как раз думал об этом, – говорит он, скривившись от боли.
– Ты серьезно?
– Да, Босс. Может, имеет смысл взять что-нибудь менее приметное и не такое удобное для слежки. Понимаешь, о чем я? Я тут на днях ехал по шоссе, и меня обогнал белый фургон из службы доставки цветов. Самый обычный фургон размером примерно с наш, и я сказал себе: «Вот что нам нужно. Никто не обратит внимания на белый фургон с названием фирмы и телефоном на борту». И это правда. Нам надо слиться с толпой, а не выделяться в ней.
– И какую надпись мы сделаем на борту нашего нового фургона?
– Ну, не знаю, что-нибудь придумаем. «Доставка Пита», «Цветы Фреда», «Каменная кладка Майка». Не имеет значения, лишь бы не бросалось в глаза.
– Не уверен, что нашим клиентам понравится неприметный белый фургон с фиктивной надписью на борту. Они очень взыскательны.
Он смеется. Последним клиентом, посещавшим мой фургон, был Арч Свэнгер, весьма вероятно, серийный убийца. Неожиданно появляется молодой доктор и молча встает между нами. Проверив повязку, он спрашивает у Напарника, как тот себя чувствует.
– Я хочу поехать домой, – отвечает тот. – Я не останусь тут на ночь.
Доктор не возражает. Он вручает Напарнику бинты, несколько таблеток болеутоляющего и исчезает. Медсестра дает наставления относительно лечения и оформляет выписку. Напарник надевает не пострадавшие от огня носки, брюки и ботинки и выходит, набросив на плечи дешевое одеяло. Мы уезжаем из больницы и направляемся к ресторанчику, возле которого все случилось.
Уже почти два ночи, а рядом с местом преступления по-прежнему стоит полицейская патрульная машина. Вокруг фургона, от которого остался только черный обуглившийся остов, натянута желтая лента полицейского ограждения.
– Оставайся здесь, – говорю я Напарнику, а сам выбираюсь из машины. Пока я прохожу сорок футов до желтого ограждения, появляется полицейский.
– Дальше нельзя, приятель, – говорит он. – Это место преступления.
– А что случилось?
– Не могу сказать. Идет следствие. Вам лучше уйти.
– Я ничего не трогаю.
– Повторяю: уходите. Это ясно?
Я достаю из нагрудного кармана визитку и подаю ему:
– Этот фургон принадлежит мне, понятно? К бензобаку прикрепили зажигательную бомбу. Покушение на убийство. Попросите следователя позвонить мне утром.