Шрифт:
Глава 1
13 сентября, 42 год
Ты когда-нибудь скучал по месту? По земле под ногами, по воздуху, который наполняет пространство, по атмосфере, по свету звёзд над тобой, которые светят так по-особому только там? Воссоздавая картины воспоминаний в своих мыслях – ощущал ли эту чудовищную зависимость, это непреодолимое желание вернуться туда? Если не во времени – то хотя бы в пространстве. Физически ощутить свою принадлежность к этому клочку земли. К этой территории. К этому дому – или хотя бы его развалинам. К каждому сантиметру воспоминаний. К истории, которая наполняла тебя там. При каждом новом воспоминании – сжимается сердце. Становится чудовищно больно, невозможно
* * *
13 сентября, 37 год
Вчерашняя ночь была светлой, такой Луны я никогда ещё не видела. Но Марк заставил меня вернуться в помещение, сказав, что на улице уже холодно. Я не могу на него обижаться, он беспокоится обо мне. Иногда мне кажется, что все они любят меня только потому, что я родилась такой слабой. Слабей обычного. Иногда я днём просыпаюсь от этого странного ощущения – недостатка движения в моих венах. Мне кажется, что я не живу. Эти страшные солнечные мгновения меня убивают. Как хорошо, когда чуть раньше опускается ночь. Как хорошо просто гулять по поместью, босяком, пока не видят остальные. И не начинают укутывать в десяток одеял. Как люди… Как бы я хотела быть одной из них. И когда-нибудь увидеть, как выглядит наш дом при свете Солнца. Как цветут дневные цветы. Как становится голубой тьма неба. Услышать, как поют дневные птицы. Но пока что моя чувствительная кожа не позволит мне всё это узнать. Когда-нибудь…
– И что же «когда-нибудь»?
Дневник упал на пол, страница перевернулась. Услышав за своей спиной, почти над самым ухом голос, девушка вздрогнула. Ей было около пятнадцати лет на вид, непроглядно чёрные короткие волосы обрамляли белоснежное лицо с впалыми щеками. Пряди чёлки падали на большие глаза поразительно глубокого цвета. Их оттенок напоминал цвет морозной черники, сливаясь иногда со зрачком, а вечные блики придавали бархатность мягким ресницам. Тёмно-серое, чёрное почти платье завершалось сложным кружевом. Девушка выглядела, как фарфоровая кукла. Она взглянула на стоявшего позади её стула юношу лет двадцати, с такого же странного цвета глазами, такими же чёрными волосами, чуть вьющимися и спадавшими на лицо. На его бледных губах была улыбка.
– Марк, не пугай меня так…
– Прости, я не удержался, – юноша наклонился и поднял дневник, положив его на стол, после, заметив грустный взгляд девушки, положил ладони ей на лицо.
– Ты подсмотрел, – шепнула она.
– Невольно. Иногда ты так много молчишь, что мне становится страшно за тебя, Дора. А в последнее время ты всё больше разговариваешь с бумагой, чем со своей семьёй.
Дора опустила взгляд, но не пошевелилась. Марк убрал ладони, девушка безвольно опустила голову. Из-за глубины цвета её глаз иногда казалось, что она слепая, поскольку её взгляд слишком часто был устремлён к пустоте. Или к своим мыслям. И достать эту уникальную жемчужину из надёжной раковины было почти невозможно.
Марк встал перед девушкой на колени, взяв её за тонкие, прозрачные почти запястья.
– Доротея.
Она подняла к нему взгляд. Её редко так называли. Лишь в особых ситуациях. Когда хотели дозваться до её ушедшего в мысли сознания.
– Что тебя тревожит?
Дора отрицательно покачала головой, смотря в глаза Марка.
– Тебя тревожит твоё состояние? Последние два месяца ты так мало спишь днём.
– Я хочу видеть Солнце.
– Но оно погубит тебя.
– Я знаю…
– Дора… Мы рядом, мы твоя семья. Здесь ты в абсолютной безопасности, этот ужасный внешний мир тебя не тронет.
– Почему «ужасный»? – от этой интонации отошло лёгкое дуновение сопротивления, так редко проскальзывавшее в её голосе, столь непривычно глубоком для ребёнка, на которого она была похожа. Дора поднялась и беззвучно, как невесомая тень, прошла к книжному шкафу, достав своими худыми пальцами одну из книг. Это была одна из новых, современных.
– Люди называют это «энциклопедиями»… Посмотри, Марк, – она подозвала юношу к себе, тот поддержал тяжёлую книгу. – Разве это ужасно?
На страницах были фотографии. Красивые замки, утопавшие в зелени, величественные горы, покрытые ледяными шапками, каньоны и долины, на дне которых блестели непокорные воды. Дикие мустанги, вздымавшие пыль далёких прерий. Горделивые волки, пересекавшие заснеженные леса. Перелётные птицы, пролетавшие над бескрайними морями. Красочный подводный мир, живущий по своим неведомым законам. Горные домики, сопротивлявшиеся напору стихий. Мельницы, рассекавшие воздух под напором неумолимого ветра. Здания великолепных театров, пышно украшенных внутри и снаружи. Разноцветные, аккуратные коттеджи, чьи яркие краски отражались в воде. Храмы из мощного, неотёсанного камня, устремлявшие свои шпили к свету. Золотые купола белокаменных церквей, игравших отблесками солнечного света. Грозовые и ураганные небеса, нависавшие над хрупкими, уязвимыми городками. Песчаные побережья, по которым бил прибой, разгоняя белую пену по потемневшему песку. Цветы, пробивавшие свой путь через трещины асфальта и росшие в остатках разбросанных гильз. Мосты, соединявшие берега могучих рек. Скалы, о которые разбивались бушующие волны. Затянутые травой забытые железные дороги.
– Неужели, ты никогда не хотел всё это увидеть? – спросила Дора, подняв взгляд к Марку. Тот какое-то время смотрел на все эти красочные картины, после закрыл книгу и перевёл взгляд на девушку, спокойно улыбнувшись ей.
– Мне хорошо здесь, с тобой.
– Но так нельзя. Мы никогда не увидим это в свете дня, но хотя бы при свете Луны… Ты не можешь всё время оставаться в четырёх стенах, ты свободней меня. Поэтому пообещай мне, что когда я исчезну…
– Ты не исчезнешь!
Дора не вздрогнула, но замолчала, уже не смотря на Марка. Её взгляд вновь затуманился пеленой молчания и смирения. Марк взял себя в руки.
– Что за глупости, Доротея… Ты не исчезнешь. Никогда. Ты так же вечна, как я. Как мы все.
– Какой ценой.
Этот лёгкий звук её голоса всегда действовал на него. Сжималось сердце, становилось страшно. И очень больно. Марк обнял девушку.
– Доротея… Оставь эти мысли. Мы родились такими, какими родились. Вампирами. Глупое стечение обстоятельств, что твоё тело немного… слабее тела обычного вампира. Но пока наша семья рядом, пока мы вместе – тебе нечего опасаться. Разве… что-то мы делаем не так? Мы любим тебя. И хотим, чтобы ты всегда была рядом с нами. Не гонись за тем, чего никогда не осуществить. Радуйся тому, что есть.
– Почему «не осуществить». Ты знаешь, что есть выход.
– Ни за что! – Марк зажмурился, сильней прижав Дору к себе, но боясь навредить ей. – Ни за что… Это тебя убьёт. Больше всего в вечности я боюсь потерять тебя. Никогда не оставляй меня одного, Дора. Никогда…
Девушка смотрела куда-то сквозь стены. Её тёмные глаза заблестели немного сильней обычного. Не так болезненно. Она подняла руки, обняв Марка в ответ, сомкнула веки и спокойно улыбнулась.
– Ты знаешь, я не сделаю этого одна. Не переживай.