Вне закона
Шрифт:
Тем временем Джанет, которой полагалось в это время быть на кухне и готовить обед, на самом деле находилась в спальне — собирала маленький чемодан. Туалетные принадлежности, косметика, одежда на неделю… Она оставила гораздо больше, чем взяла, и тем не менее набила чемодан до отказа. Еще он оказался на удивление тяжелым. Из спальни она вынесла чемодан на кухню, потом вышла из дома через черный ход и обогнула угол. Там, на полоске асфальта, коротал ночи ее автомобиль (в гараже, примыкающем к дому, стояла, естественно, его машина. Летом Джанет не имела ничего против, зимой приходилось терпеть). Она положила чемодан в багажник, где уже лежали рыболовные снасти, а потом вернулась на кухню и начала-таки готовить ужин. И размышляла, а почему бы просто не отравить эту крысу… Но каждый
Воспользовавшись той же кредитной карточкой, по которой арендовал автомобиль, где теперь, согнувшись в три погибели, сидел Дортмундер, стонал и вопрошал: «Почему я?» — Келп снял два соседних номера в мотеле «Горное озеро», расположенном в двадцати милях к северу от Сикамора. До отеля они добрались раньше половины восьмого, хотя уехали из Нью-Йорка практически в час пик. А все потому, что не попали ни в одну пробку.
Куэрк пообедал (тушеное мясо, картофельное пюре, зеленая фасоль, вода) с кузеном Клодом, его супругой и двумя детьми, потом поднялся в «свою» комнату, чтобы собрать чемодан. Поскольку по жизни он выходил из тюрьмы только для того, чтобы вновь туда попасть, вещей у него набралось не много. Все необходимое уместилось в чемодане, а о том, что осталось, он жалеть не собирался. Чемодан поставил рядом с кроватью и спустился в гостиную посмотреть телевизор вместе с семьей.
Дортмундер и Келп, отдохнув в мотеле, поехали в Сикамор и пообедали в итальянском ресторане около регулируемого перекрестка, к которому с двух сторон подступал лес, высаженный вокруг типографии. Обед оказался очень даже неплохим. После обеда они прошлись пешком и убедились, что лес достаточно густой, света не пропускает. Автомобили мимо проезжали, но не в большом количестве, а ближе к вечеру выяснилось, что другой ресторан, «Сикамор-хаус», где они съели ленч, о котором не хотелось и вспоминать, служит местом встречи местных забулдыг, где друг друга приветствовали вопросом: «Хочешь подраться?» Но, похоже, вопросом все и заканчивалось: кулаками никто не махал, потому что никаких патрульных машин они не заметили ни возле «Сикамор-хаус», ни где-то еще. Возможно, полиция наведывалась сюда только по уик-эндам.
Когда Джанет мыла волосы, а проделывала она это трижды в неделю, в ванной она застревала на целую вечность. Ванная в доме была только одна, поэтому Роджер всякий раз выговаривал жене за то, что она проводит там слишком много времени, вынуждая его выходить из дома, чтобы справить малую нужду на лужайке, но при этом не упускал возможности заглянуть в ее сумочку. Не сомневался, что рано или поздно супруга утратит бдительность и он найдет что-нибудь компрометирующее.
И в эту ночь, спасибо богам, нашел! Рука, в которой он держал два авиабилета, дрожала. Но при этом у него защемило сердце. Ведь если говорить начистоту, ему не хотелось получить доказательства ее предательства. Но они нашлись. Разумеется, Мэри-Энн Капринау — это она. Хотела спрятаться за глупыми именем и фамилией. Но кто такой Эндрю Октавиан Келп?
Кузен Клод и его ближние укладывались спать рано, и обычно Куэрк следовал их примеру — в тюрьме отучают от привычки вставать попозже. В тот вечер, как обычно, все разошлись по комнатам до одиннадцати часов, но Куэрк ложиться не мог, даже если бы и хотел. Впрочем, такого желания у него и не возникало. Он лежал в темноте в «своей» комнате, смотрел в потолок и думал о плане, который разработал с Джанет, а теперь реализовывал, все более убеждаясь, как он хорош. Ну очень хорош! Они анализировали его по всем этапам бог знает сколько раз в поисках проколов и слабых мест, находили их, исправляли. И теперь отполировали план, как речная вода полирует голыш, лежащий на дне.
Джанет всегда ложилась спать раньше Роджера, и к тому времени, когда он добирался до постели, действительно засыпала или притворялась, что спит. В этот вечер, не говоря ни слова, она поднялась и ушла в спальню, где стояли их отдельные кровати, едва начался одиннадцатичасовой выпуск новостей. Он остался на диване, но едва услышал, как закрылась
Когда красные цифры электрических часов на столике у кровати Куэрка высветили 23:45, он поднялся, быстро и бесшумно оделся, на цыпочках вышел из дома. В этот вечер он оставил «хонду» в квартале от дома кузена. Добрался до автомобиля, положил чемодан на пассажирское сиденье и уехал.
Джанет, лежа на левом боку и осторожно открывая правый глаз, всякий раз видела столик между кроватями и темный силуэт Роджера, укрытого легким покрывалом, на соседней кровати. Дожидаясь полуночи, она не боялась случайно заснуть. Твердо знала, уж в эту-то ночь не позволит сну сморить ее. Но удивлялась, почему время ползет так медленно. Однако, в очередной раз приоткрыв правый глаз, она увидела, что на часах 23:58, и решила, что две минуты погоды не сделают. Очень осторожно, лишь чуть-чуть зашуршав покрывалом, она пододвинулась к самому краю и встала с кровати. Наклонилась, чтобы поднять с пола туфли, а потом на цыпочках вышла из спальни.
Роджер, как только услышал шевеление на кровати Джанет, напрягся будто натянутая тетива лука. Открыть глаза себе не позволил, боялся, вдруг от них отразится свет и Джанет поймет, что он не спит. Продолжал ровно дышать, пока в спальне не воцарилась тишина, и только потом поднял голову. Да, Джанет ушла, оставив дверь открытой, потому что закрывалась дверь, лишь когда она ложилась, а он продолжал смотреть телевизор.
Джанет повернула налево, к кухне, вышла через черный ход, обогнула угол, открыла дверцу машины, села за руль. Пожалела, что приходится заводить двигатель так близко от дома, но от спальни ее отделял и гараж, и сам дом, так что Роджер мог ничего и не услышать. Да и в любом случае возвращаться она не собиралась.
Как только Джанет покинула спальню, Роджер сел, обул мокасины, тихонько пересек дом, держа курс на входную дверь, перебежал улицу, присел на корточки возле своей машины. Услышал, как Джанет завела двигатель, увидел, как включила фары, а потом ее автомобиль выкатился на дорогу и повернул к городу, на что он и надеялся. Потому что в этом случае ему не пришлось разворачиваться. Он подождал, пока жена проедет квартал, прыгнул за руль, повернул ключ зажигания и, не зажигая ни фар, ни подфарников, устремился в погоню.
Часы на приборном щитке показывали 00:20, когда Куэрк заехал на стоянку у «Сикамор-хаус». В центре Сикамора ночная парковка не разрешалась, но около «Сикамор-хаус» на ночь всегда оставалось несколько автомобилей — друзья их владельцев приходили к выводу, что тем за руль садиться не стоит (слишком много выпито), и развозили по домам. Так что «хонда» Куэрка внимания не привлекла. Он вылез из кабины и двинул по абсолютно пустынной улице к регулируемому перекрестку. Там перешел на другую сторону и зашагал по частной дороге к въезду в типографию «Сикамор крик».