Вне закона

Круз Андрей

В самом крошечном «торговом зале» никого, но на звон колокольчика из другой двери выглянул худощавый невысокий человек с висячими «ганфайтерскими» усами и стрижкой «ежиком». Я увидел, как его глаза пробежались по моей одежде и лишь затем перескочили на лицо – опознал «духа», понятное дело. Можно начинать разводить.

– Привет! – сказал я жизнерадостно.

– Привет, – кивнул он, выходя в «торговый зал» и вытирая руки тряпкой. – Что могу сделать для вас?

Я выложил на прилавок «комбо», «кучерское» ружье и дробовик

шестнадцатого. «Ганфайтер» кивнул, потом взял в руки «комбо», посмотрел на эмблему, негромко хмыкнул, вроде как удивленно подняв брови, но вслух ничего не сказал. А я и спрашивать не стал.

– Продать или выставить на продажу? – уточнил усатый.

– Продать.

– Проездом здесь? – уточнил он как бы между делом.

Ага, если проездом, то можно и цену опускать безбожно.

– Думаю осесть.

Может, это чуть сдержит полет фантазии.

Усатый опять чуть поднял брови, затем кивнул, явно не проявляя от такого известия никакого особого восторга. Где я все это взял, он тоже не стал спрашивать, просто взялся за осмотр, придвинувшись поближе к колмановской лампе, свисающей с крюка.

– Ничего самому не нужно? – спросил он вроде как совсем равнодушно.

Я еще раз посмотрел на висящее оружие и понял, что ничего особо выдающегося не вижу там. Все, что висело на стене, было копиями все того же кольта 1873 года одинарного действия, а их у меня уже две. А, нет, вон еще «Merwin & Hulbert» – «раздвижной» компактный револьвер модели 1873 года, который начала производить неожиданно воскресшая недавно компания, тихо угасшая еще в начале двадцатого века. Прямо Ренессанс всего этого сейчас пошел. И вон новенький «Скофилд» вижу.

– Патронов бы взял немного.

– Каких? – Поставив за казенником ствола винчестера кусочек белой бумаги, он заглянул в канал.

– Не старый совсем, – сказал я. – Точнее, даже новый.

– Мм-м, – кивнул оружейник, явно стараясь пропустить мой комментарий мимо ушей, после чего начал с сосредоточенным видом пытаться расшатать цевье.

– Нет пока люфта.

– Есть уже, – преувеличенно озабоченно нахмурился он. – Видишь?

Я увидел, что люфт был в основном в его левой руке, которой усатый придерживал оружие.

– У меня был самый большой оружейный в Тусоне, Аризона, – улыбнулся я ему. – Так что все это шоу можно приберечь для других клиентов.

Усатый вздохнул, но вроде сильно не расстроился. Кивнув, отложил «помпу» и взялся за «кучерское».

– Мне патроны нужны разных калибров, – решил чуть обнадежить его я. – Стоп… это у тебя двенадцатый? – показал я на «помпу» – копию той, что сейчас лежала на прилавке.

– Это? – Усатый снял карабин с крючков и выложил передо мной. – Точно, двенадцатый.

То, что нужно. Только здесь ствол длинный, дюймов аж тридцать, но это не страшно, это подрезать без проблем, а может, и подрезать не надо, потому что с таким на охоту хорошо. На птицу, например.

Посмотрел в ствол, полязгал затвором, приложился пару раз.

– Почти новый, – сказал усатый. – Нравится?

– Я бы поменял.

– Шестнадцатый продать трудней, – старательно изобразил кислую рожу хозяин.

– Двустволка в придачу, – придвинул я к нему «кучерское». – Пойдет?

Честное предложение, даже в его пользу, наверное. Он подумал минуту и согласился.

Заодно получилось разжиться патронами в достаточном количестве, хоть денег и не прибавилось. Заполнил пояс-патронташ и попрощался с усатым уже вполне по-дружески. Он уже повесил «обменный» дробовик на место проданного, а все остальное отложил пока в сторону. После чего он подсказал, где можно купить одежду.

В общем, подсказывать и не надо было особо, потому что нужная лавка оказалась прямо через дорогу, как раз напротив оружейного. «Ганфайтер» пальцем показал, прямо в грязное окошко. Я перешел дорогу, выбирая, куда можно ногу поставить так, чтобы по щиколотку в грязи не увязнуть, а вот там меня поджидал сюрприз: это не было магазином.

На полках, пахнущие нафталином, лежали рулоны самой разной ткани, от толстого сукна до тонкого полотна. А еще на стенах висели фотографии мужчин и – это обнадеживает – женщин, на которых что-то было надето. У дальней стены за прилавком стояли две швейные машинки, за одной из которых к тому же сидела довольно молодая упитанная негритянка, толкая ногой педаль привода и двигая ткань под иглой. А на звук уже привычного колокольчика над дверью к стойке подошел маленького роста толстый человечек.

– Нет, готовой одежды у нас не бывает, – своим ответом он опередил мой вопрос. – Мы шьем на заказ. И ни у кого в продаже готовой нет, ни в этом городе, ни в каком другом. – Снова не дав мне и рта раскрыть, он продолжил: – Пока могу укоротить вашу шинель, чтобы вам не выглядеть таким новичком, заодно поменять пуговицы, так многие делают. Вещь ведь добротная, жалко выбрасывать. Могу снять мерку. Куртку могу пошить примерно за два дня. Брюки тоже.

Мне осталось только кивнуть – толстячок наделил меня исчерпывающей информацией.

Укорачивание шинели много времени не заняло, все толстяк сделал сам, тут же, при мне. Негритянка продолжала строчить чью-то рубашку, ни разу не повернувшись в мою сторону. Звук машинки навел на детские воспоминания, у меня бабушка шить любила, причем машинка была похожая, подольская, копия трофейного германского «Зингера», как мне кажется. А может, и ошибаюсь, может, и не «Зингера».

– А почему нет готовой одежды? – спросил я.

– Не продают сюда, только ткани можно заказать, – пожал пухлыми плечами портной, мелом отчеркивая ту часть шинельной полы, которую следовало отрезать. – Похоже, что хотят дать возможность большему количеству людей здесь иметь работу. Так не только с одеждой, так со многим. Ну, я так думаю.