Вне закона
Шрифт:
Ну, он-то знает, наверное, да? И тогда я попробовал засвистеть все ту же мелодию, но как-то быстро потерял сознание. Все, overload.
Вне Проекта
– Как самочувствие? Как рука?
Человек, который задал эти вопросы, одет в прекрасный костюм с Савил-Роу, синий в тонкую полоску, его седые волосы коротки и дорого подстрижены, лицо загорелое, чуть с морщинками. Такой типаж облагороженного ковбоя. Мы в большой студии с круглым стеклянным столом посередине, дальше стоят камеры, готовят вроде бы прямой эфир, но еще
– Нормально. Уже нормально.
Это правда, подлатали меня хорошо. Один раз пришел в себя у доктора в Батлер-Крик, а уже второй… не знаю, в «запретке», наверное, в небольшой палате с серыми стенами и современным оборудованием, а вокруг меня суетилась, подключая электронные капельницы, такая же современная медсестра. Я посмотрел на руку, увидел, что она укутана бинтом в несколько слоев, а под бинты шли трубки, и понял, что меня прооперировали, а ранение было, наверное, все же серьезным.
Потом вспомнил, что раненых в Земле-Вне-Закона ни в какую запретку оперировать не возят. Какие есть там коновалы – они и лечат. Разве что какие-то базовые медикаменты они получают, закупая в Доусоне, не более, ну и инструменты.
Значит, что?
Медсестра ушла, и в палату вошел человек с хорошо знакомым лицом. И не могу сказать, что его появление меня обрадовало.
– Феллерс? – спросил я, прищурившись.
– Да, это я. – Феллерс улыбнулся во все тридцать два, в очередной раз доказав, что родители когда-то не пожалели денег на стоматолога. – Не рад?
– А я тебе должен быть рад?
– Сейчас? Да! – заявил он абсолютно уверенно. – Я тот парень, который заполнял твои бумаги на досрочное и доказывал совету, что тебя нужно отпустить. Ты вышел за два года. Не рад?
Нет, это уже малость зашкаливает по степени наглости.
– Феллерс, – сказал я вкрадчиво, – я там был из-за тебя. Не будь тебя, придурка, я бы жил дома и никто бы меня здесь не оперировал. И я бы не угробил два года своей жизни на вот это.
– Все компенсировано.
– Что?!
Я хоть и лежал, но подскочил чуть не до потолка.
– О’кей, ты сел из-за меня, я согласен. – Он выставил руки в защитном жесте. – Ты нам тогда помог, но все пошло наперекосяк. Мы должны были взять тех людей из картеля с твоим оружием, но они что-то узнали, убили двух агентов и ушли с грузом. На самом верху взбесились, на моей карьере можно было ставить крест, так что я предпочел сдать тебя вместо себя.
– И сейчас что, я должен тебе посочувствовать?
Феллерс и Феллерс, два кузена, один работал в ATF, второй был заместителем федерального поверенного. И вместе они пытались построить дело RICO против отделения картеля в Тусоне. Для этого федеральное правительство в лице обоих Феллерсов обратилось ко мне с просьбой провести поднадзорную сделку с оружием с людьми из картеля. Я, к сожалению, согласился.
В результате сделка была объявлена настоящей, я сел, а Феллерсы списали на меня то, как они облажались. Поэтому сейчас я жалею лишь о том, что мне нечем бросить в улыбающегося агента, который уселся в кресло в дальнем от меня углу палаты.
– Плохое мы уже обсудили, – сказал он. – Теперь давай о хорошем.
– О чем?!
– О хорошем. – Он опять расцвел улыбкой. – Хорошего много на самом деле.
– Попробуй перечислить.
– Во-первых, – он разогнул большой палец, – я представляю твои интересы. Я больше не работаю на правительство, а я партнер в «Ричардс и Феллерс», легальной компании. И «Ричардс и Феллерс» с первого дня представляли твои интересы.
– В суде твой кузен был за обвинителя, – напомнил я. – А тебя я там вообще не видел.
– Согласен. Но именно я… прими это как знак признания моей вины… именно я добился того, что ты начал не на общих условиях. Именно я добился того, что тебя включили в сценарий Шоу.
– То есть то, что меня несколько раз чуть не завалили, – это тоже твоя заслуга? Я просто уточнить хочу.
Голос мой дружелюбно не звучал, но Феллерса это не впечатлило ни в малейшей степени. Он лишь спросил:
– Ты бы согласился пару лет поработать в опасном месте и вернуться оттуда миллионером? Настоящим, реальным миллионером?
– Может быть, а что?
– Вот ты в таком месте и поработал, – объявил он. – Второе! – Он откинул указательный палец. – Ты знаешь, какие рейтинги были у твоих сюжетов? Невероятные! Волшебные! А «Ричардс и Феллерс» как львы сражались за каждый твой цент, за процент со всего – рекламы, прав, за новые контракты. – Он опять заулыбался. – Ты очень богатый парень теперь, понимаешь? Ты сидел за несколько миллионов в год. Половина из них отошла нам, если ты не возражаешь… даже если возражаешь, то это бесполезно, – уточнил он, ехидно ухмыльнувшись, – но вторая половина твоя. Лечись и наслаждайся жизнью. Вегас, шоу, интервью, девочки… что еще нужно? Ладно, – он поднялся на ноги, опершись на поручни кресла, – не буду мешать отдыху. Еще не раз увидимся.
И с этими словами Феллерс покинул палату.
И теперь Феллерс сидит напротив и перебирает какие-то бумаги с невероятно деловым видом. Я вижу его склоненную голову, небольшую проплешину в светлых волосах, красноватые уши.
Да, они действительно сделали меня миллионером. И Феллерс никак не может понять, почему я не целую его в задницу, ведь я бы в жизни в своем магазине в Тусоне, который, к слову, попал под «гражданскую конфискацию» и был продан, не заработал столько. Я лицо компании по производству ковбойской обуви, хоть в жизни ее не носил, я буду… должен рекламировать куртки «Роу Хайд», и вот сейчас, как раз на этом шоу, со мной подпишут еще один контракт, от лица компании «Стурм, Ругер и Компания».
Человек в деловом костюме – он не продюсер, он хозяин шоу. Его зовут просто Босс, имени не упоминают, сразу ясно, о ком идет речь. Он тот, кто решает, как дышать Земле-Вне-Закона, а как ей не дышать. Он приватизировал пенитенциарную систему половины земного шара и вытягивает с ее помощью из зрителей невероятные деньги. Говорят, что стоимость минуты рекламного времени во время моей перестрелки в «О-Кей Корале», как ее предсказуемо и назвали, превысила стоимость минуты во время розыгрыша Суперкубка. И это да, это что-то. Именно поэтому, я думаю, он пришел сам.