Внезапная смерть игрока (часть сб.)

Эдигей Ежи

– Станислав, ты не читал роман «Внезапная смерть игрока»? – разозлилась на своего приятеля Мариола.

– А после этого, – Лехнович пропустил мимо ушей ее вопрос и вел себя так, словно стремился вызвать скандал, – надо сыграть так, чтобы вынудить адвоката сбросить бубны или черви, и уж.тогда вам, доктор, удастся…

– Ну, это уж слишком, – возмутился Ясенчак.

– Чему вы удивляетесь, доктор, – голос Потурицкого дрожал от едва сдерживаемого бешенства, – доносчик всегда останется доносчиком.

– А продажный адвокатишка – продажным адвокатишкой, –

не остался в долгу Лехнович.

Адвокат вскочил, с грохотом отбросил стул. Лехнович со сжатыми кулаками двинулся на него.

К счастью, между ними оказалась Эльжбета.

– Ну что вы сцепились, словно драчливые петухи. Возьмите себя в руки. Как вам не стыдно!

– Он… он… – Потурицкий задыхался от гнева.

– Я не позволю себя оскорблять. – Лицо Лехновича налилось кровью.

– Должен признать, пан доцент, – вмешался англичанин, – вы ведете себя в высшей степени непристойно.

– Действительно, что он вмешивается в чужую игру? – подлил масла в огонь доктор Ясенчак. – Я не первый день играю в бридж!

Еще минута, и скандал грозил разрастись. Могло дойти и до рукоприкладства. Профессор Войцеховский счел нужным вмешаться, прийти на помощь жене.

– Прошу вас, успокойтесь. О чем идет речь? Не жизнь же вы проигрываете, в самом деле! Поистине ведете себя как десятилетние мальчишки. Ну что особенного случилось? И без того видно, что шлем выигрывается, а такой великолепный игрок, как доктор, не мог, конечно, не справиться со столь простой задачей. Ты удивляешь меня, Станислав. Где твоя обычная сдержанность?…

– Стах в последнее время плохо себя чувствует, – вмешалась Мариола. – Сколько раз я советовала ему поехать хоть ненадолго куда-нибудь отдохнуть.

– И ты тоже хорош, адвокат называется… – пытался обратить в шутку неприятный эпизод Войцеховский, – одно замечание выводит тебя из равновесия. Садись на место.

Потурицкий послушно последовал совету хозяина дома.

– И меня простите за резкость. – Господин Лепато, хотя и поляк по происхождению, демонстрировал свое истинно английское воспитание.

– Предлагается всем по глотку коньяка для успокоения, – заключил профессор. – У кого какие цвета салфеток?

На передвижном столике теснилась целая батарея разных бутылок. Сюда же играющие ставили и свои бокалы, каждый на свой цветной бумажный кружок, чтобы не путать. Гостям только надо было запомнить цвет.

– У меня красный, – отозвался Ясенчак.

– Я, как всегда, на зеленом, – улыбнулся адвокат.

– У меня – белый, а у господина Лепато – желтый, я запомнила, – откликнулась Мариола.

Войцеховский не спеша разливал коньяк. Обстановка постепенно разряжалась.

– А у тебя, Стах? – спросила Эльжбета.

– Голубой, – буркнул тот.

Хозяйка подошла к столику, взяла два бокала, один подала Лехновичу и, подхватив его под руку, увлекла в сторону от играющих.

– Ты ведешь себя, как бурбон, – проговорила она тихо. – Просто стыдно за тебя.

– Прошу, прости меня, – сказал доцент, целуя хозяйке руку, – но, знаешь, я действительно в последнее время скверно себя чувствую. Не пойму толком, что со мной.

Говоря это, Лехнович залпом осушил бокал и даже передернулся от столь крепкого напитка.

Минуту он стоял неподвижно, полуоткрыв рот. Затем лицо его исказила гримаса боли, он схватился рукой за сердце, бокал упал на ковер. Доцент зашатался, рухнул на пол возле дивана и застыл в полусидячем положении, уткнувшись головой в сиденье. Глаза его были широко открыты.

Все повскакали со своих мест.

Доктор Ясенчак первым подбежал к доценту и пытался нащупать пульс.

– Помогите мне. Его надо положить на диван.

Войцеховский с англичанином подняли Лехновича и положили на диван. Доктор расслабил Лехновичу галстук, расстегнул рубашку, приложил ухо к сердцу.

– Он умирает, – ужаснулся доктор. – Срочно вызывайте «скорую помощь», попросите выслать реанимационную машину.

– Я позвоню, – отозвалась Эльжбета.

– Нет, лучше я сам. – Ясенчак прошел в библиотеку, схватил телефонную трубку и торопливо набрал нужный номер. – Говорит доктор Ясенчак. Я звоню с Президентской улицы, дом пятьдесят пять, угол Фильтровой. В квартире профессора Войцеховского у одного из гостей сердечный приступ. Думаю, острая сердечная недостаточность. Состояние крайне тяжелое. Срочно вышлите реанимационную машину. Спасибо, ждем.

Доктор снова торопливо бросился к больному, пытался нащупать пульс.

– Умер, – произнес он глухо. – Увы…

– Не может быть! – вскрикнула Мариола.

– Увы… это так.

– Его надо спасать! – с мольбой протянула руки к доктору Янина Потурицкая.

– Боюсь, уже поздно.

Эльжбета разразилась рыданиями. Ее с трудом

успокоили. Мариола тихо плакала. Остальные столпились возле дивана. На нем неподвижно лежал человек, который еще пять минут тому назад был жив.

– Может быть, искусственное дыхание? – неуверенно предложил англичанин.

– Теперь уже ничто ему не поможет.

– Какое страшное несчастье! – не могла прийти в себя Кристина Ясенчак. – Что же теперь делать?

– Надеюсь, мне удастся убедить врача «скорой помощи» забрать умершего в больницу. Это наилучший выход. Иначе Зигмунту не избежать хлопот.

– Что ты имеешь в виду?

– Внезапная смерть в чужом доме безусловно повлечет за собой проведение расследования со всеми вытекающими последствиями, то есть допрос присутствующих, вскрытие тела, постановление прокурора о выдаче тела семье и разрешение на погребение. Я сам много лет был судебно-медицинским экспертом и хорошо знаю, как все эти формальности «приятны» для семьи, для тех, у кого в доме такое случилось. Милиция рассматривает их как подозреваемых.