Внимание - чудо-мина !
Шрифт:
ОБЪЕКТ СПЕЦМИНИРОВАНИЯ No 1
Тихая улочка недалеко от центра Харькова, от площади Дзержинского.
Камуфлированный ЗИС мягко, шурша палой листвой, подкатывает к окрашенным в зеленый цвет железным воротам. У проходной висит дощечка с надписью:
Улица Дзержинского, 17
Дощечка не освещена, и вся улица погружена в мрак. В лужах на мостовой и на тротуаре стынет косой полумесяц.
Водитель сигналят клаксоном. Три коротких гудка, один длинный. Ворота со скрипом раскрываются. Козыряет часовой с винтовкой.
ЗИС медленно и бесшумно катит по короткой аллее, усаженной голубой елью, и останавливается у подъезда
В стороне вокзала опять ухают зенитки. А здесь тихо. Только вороны каркают. Роняют листья каштаны и тополя. Чуть накрапывает дождь. Из ЗИСа выходят генерал Олевский, Маринов, Ясенев.
Перед домом - фонтан со скульптурной группой играющих малышей, детская площадка с горкой песка, качелями, игрушечным домиком на курьих ножках.
– Здесь детский сад был - эвакуировался после бомбежки, - объясняет генерал.
– А еще раньше, когда Харьков был столицей Украины, в этом доме жил его первый хозяин- генеральный секретарь ЦК Компартии Украины и секретарь ЦК ВКП(б).
Ясенев и Маринов переглядываются: так вот что это за дом!
Маринов начинает понимать, почему именно сюда привез его генерал Олевский.
– А теперь здесь живут работники штаба фронта, - продолжает Олевский. И у меня тут имеется комнатка.
Они поднимаются по лестнице, входят в дом через парадную дверь.
Генерал Олевский вдруг вздрагивает, замечая, что полковник Маринов идет в прихожей, постукивая костяшками пальцев по стенам.
В своей комнате, не снимая шинели и фуражки, генерал подходит к приемнику СВД-9, включает его, машинально глянув на часы, настраивается на Киев.
Раздается рев фанфар, барабанный бой. Слышится голос диктора - русского диктора из Киева:
– Вступление наших героических войск в город Орел было совершенно неожиданным для русских - по городу ходили трамваи, шла нормальная жизнь. Танки генерала Гудериана почти не встретили сопротивления. Официальное известие о падении Орла ожидается с часу на час. Доблестный германский вермахт продолжает наступление на Москву. Да, колосс на глиняных ногах повержен и уже никогда не поднимется! Русский медведь уже убит, хотя он еще не осознал этого и не падает... По последнему сообщению Советское правительство и дипломатический корпус спешно эвакуируются в город Куйбышев на Волге!.. Всего Красная Армия потеряла два с половиной миллиона человек, восемнадцать тысяч танков, четырнадцать тысяч самолетов - словом, почти все, чем располагала... Из ставки фюрера также сообщают, что закончились успешные бои по уничтожению войск маршала Буденного в районе Пирятино и Верхояровки! Всего в киевской операции наши победоносные войска взяли шестьсот пятьдесят пять тысяч пленных,,,
Генерал усмехается: ну и враль этот Геббельс!
– Мы идем на Восток!.. Вот что рассказал корреспонденту радиостанции "Дейчландзендер" командир дивизии генерал-лейтенант Георг фон Браун о боях в районе Пирятино...
Генерал хмурится.
Карканье ворон в осеннем саду, каркающий голос диктора, барабаны и фанфары. И тоскливые мысли: об Орле (неужели правда?), о сыне (он служил радистом в штабе Кирпоноса, от него нет никаких вестей),..
Генерал подходит к приемнику, вертит ручку настройки, переключает на Москву. В эфире звучат военные марши, песни:
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет!..
Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход...
А вот наконец:
– Передаем решение Военного совета Московского военного округа об укреплении дальних подступов к Москве...
Трещит, дребезжит телефон на столе. Генерал выключает приемник, поднимает к уху телефонную трубку.
– Да, да! Так, так. Короче! С окопов надо снять подростков, пора эвакуировать. Отправьте завтра - послезавтра! Утвержден состав подпольного обкома? Хорошо. Пусть они передадут список своих курсантов-минеров полковнику Маринову!
Он устало кладет трубку и тихо говорит:
– А Орел, между прочим, мой родной город.
На столе накрыт ужин генерала. Он снимает с тарелок салфетку.
– Товарищи! Вы ведь, наверное, ничего весь день не ели, а? А я в нашей столовке обедал...
Полковник и подполковник вежливо, но твердо отказываются.
– А в Орел, товарищ генерал, - говорит Маринов, - если это правда, что его сдали, мы вернемся. Отомстим им за все и вернемся.
– Да, отомстим!
– повторяет генерал.
– Так вот, Этот особняк - лучший в городе. Военный совет фронта считает, что сюда обязательно въедет гитлеровский туз - гаулейтер или генерал какой-нибудь, может быть, из тех, кто сейчас под Киевом добивает наших ребят... Пойдемте, я вам подвал покажу, котельную.
Втроем они спускаются по лестнице в подвал. Генерал зажигает свет, открывает дверь в котельную. Это довольно вместительное помещение. Большой чугунный котел с градусником, трубой, заслонками, большим баком для нагрева воды, от которого по водопроводу идет горячая вода. Поодаль - горка угля, поленница дров.
Генерал нагибается, черпает горсть угля.
– Наш уголек, донецкий, бриллиантовый... Неужели немцу отдадим!
Полковник Маринов стучит по стенам, рассматривает пол. Подполковник Ясенев сразу загорается:
– Вот сюда, под котел, под бетон тосовскую чудо-мину! А в угол сюда ложную мину, для отвода глаз!
– Ну, ладно!
– вздыхает генерал.
– Вы куда сейчас? Меня ждет командующий.
– Мы тут посовещаемся немного, - отвечает полковник.
– Прошу вас с членом Военного совета срочно переселиться. Ясенев начнет рыть скважину этой же ночью.
Коля Гришин, адъютант полковника Маринова, нравится ему давно: сообразителен, расторопен, на войне уже показал себя смелым бойцом, находчивым разведчиком, Коле немногим больше двадцати, а он уже многое повидал, выходя из окружения, в войсковой разведке. Он заметно тяготится своими адъютантскими обязанностями: не больно солидно выглядит это со стороны - генеральский сынок ходит в адъютантах у старого папиного товарища! Он уже не раз просил, отпустить его в разведку, званием военного разведчика он пуще всего гордится, у Маринова он отлично усвоил минно-подрывное дело. Но бездетный полковник, всю свою жизнь отдавший армии, сильно привязался к нему и, что греха таить, внутренне поклялся сохранить сына старого друга. Как ругал он себя за то, что на пути из Москвы отпустил Колю к друзьям-минерам. Как бы он в глаза смотрел генералу Гришину, если бы с Колей что-нибудь стряслось по дороге? Например, то, что случилось с политруком Арсеном Бакрадзе!..