Шрифт:
Пролог
– Мистер Ролинс, спуститесь на грешную землю и подойдите к телефону! – крикнул парнишка, самый младший из рабочих, своему начальнику, сидевшему верхом на балке под потолком строящегося склада.
Колли Ролинс, прищурившись, глянул вниз, стащил с головы оранжевую каску, отбросил с разгоряченного лица прядь длинных черных волос и провел рукой по лбу.
– Пусть миссис Симмонс запишет сообщение, а позже я перезвоню. – Хорошо, я передам ей, – с сомнением протянул мальчишка. – Но она велела
Дед.
Не подойти было нельзя. После небольшой паузы Колли сказал:
– Ладно, пусть подождет.
Однако он не пошевелился, пока парень не скрылся в помещении, отведенном под кабинет прораба, и лишь тогда забросил одну ногу на балку. Лестница стояла рядом, но он почему-то не торопился спускаться.
Ему казалось, что он вновь превратился в мальчишку, что сидит он в ветвях высокого дерева невдалеке от дома Лейни Торн, смотрит в голубое небо, а жаркое солнце ласково греет его. И он свободен.
Однако все это миражи. Каждый раз приходится спускаться на землю.
Звонки старика его раздражали. Всякий раз он как бы оказывался ближе к дому. К ней. После памятного происшествия он хотел было обратиться в телефонную компанию, чтобы узнать ее номер телефона. Знающие люди объяснили ему, что технически это возможно. Но он не смог исполнить своего намерения – она не стала бы с ним разговаривать. Ее мать этого не допустит. И его дед тоже.
Так зачем же Альберт Ролинс звонит ему сейчас? Свой долг Колли исполнил – приехал домой в начале весны, чтобы помочь сажать табак. И осенью он приедет – снимать урожай и обрабатывать его. Он всегда приезжает дважды в год и непременно справляется о ней – не появился ли у нее кто-нибудь.
Пока нет. Насколько ему известно.
Но скоро это произойдет. Лейни встретит какого-нибудь мужчину, полюбит его и выйдет замуж. Для Колли единственный способ пережить это событие – находиться как можно дальше от нее.
Неужели сейчас он услышит от деда именно эту новость? Старик всегда счастлив поделиться подобной информацией.
Колли вполголоса выругался и принялся спускаться по лестнице.
Кабинет прораба помещался в фургоне, на боку которого было написано большими буквами: «Келло и братья. Подряды на строительство». Колли снял надоевшую каску, вытер майкой пот со лба. Когда он наконец распахнул дверь фургона, в лицо ему ударила струя прохладного воздуха. В фургоне работал кондиционер.
– Мистер Ролинс, он уже здесь, – сказала в трубку секретарша миссис Симмонс. – Да, сэр, конечно. Возможно, он не сразу нас нашел.
Она повернулась к Колли и протянула ему трубку. На ее лице ясно был виден упрек за задержку, и в то же время она явно обрадовалась его появлению.
Колли швырнул каску на стул.
– Алло.
– Это ты, парень?
Грубоватый, прокуренный голос Альберта Ролинса его внук узнал бы при любых обстоятельствах. Выговор старика выдавал в нем уроженца Западной Виргинии.
– Да. Чего звонишь?
Колли не обратил ни малейшего внимания на секретаршу, ошеломленную его непочтительностью, и повернулся к ней спиной. Она-то не знает, как мало нежности испытывают друг к другу Ролинсы.
– Сразу к делу, да? – Альберт говорил чрезвычайно сухо. – И правильно. Ни к чему резину тянуть. Колли, возвращайся в Индиан-Спрингс. Немедленно. Ты должен быть здесь.
Колли вздрогнул от неожиданности. И встревожился.
– Я не ослышался? Три года назад ты не желал выпускать меня за пределы Теннесси. А сейчас ты хочешь, чтобы я был при тебе, потому что я должен помочь с посадкой табака или выполнить грязную работу?
Он называл вещи своими именами. Выдворение Престона из Атланты было, без сомнения, грязной работой.
– Времена меняются.
«Это из-за Лейни?»
Он не задал вопроса вслух. Лучше не упоминать про Лейни в разговоре с Альбертом.
– Так что же теперь переменилось? – осторожно спросил он.
– Прежде всего, твой дядя Джеймс рвет и мечет. Он считает, что месяц назад ты совершил крупную ошибку, когда занимался Престоном в Атланте. Он хочет с тобой поговорить. И кузен твой тут, у меня. Так что вопрос серьезный.
Колли едва не рассмеялся. Надо же – его драгоценный кузен, горожанин до мозга костей, заперт в такой дыре, как Индиан-Спрингс!
– Ты, должно быть, смеешься. А знаешь, когда я по-настоящему смеялся? Когда Пол Хардинг сказал мне, что ты легко освоил искусство конезаводчика. Он сказал, что у тебя талант конюха. А еще он говорит, что присматривает место для конюшни, которую вы с ним на паях вознамерились строить. Я об этом впервые услышал от него.
Колли выругался про себя. Хардинг не только мот, но и трепло.
– А ты разве имеешь что-нибудь против?
– Колли, мы с тобой как-то договорились: когда ты надумаешь осесть где-нибудь, то пустишь корни здесь, в Спрингсе. Именно поэтому мне не нравится, что ты собрался строить конюшню в двухстах милях от моего дома.
– Дед, я три года почти безвылазно торчал в Дэнвилле, – горячо возразил Колли. – А когда я чересчур долго задерживался в Спрингсе, ты скрипел зубами. Так почему я не могу иметь конюшню где-нибудь здесь?
– Я никогда не считал, что ты будешь вечно шляться вдалеке от дома из-за какой-то бабы.
Все-таки разговор коснулся Лейни Торн.
– Из-за нее ты меня прогнал. Из-за нее я торчал здесь. До сих пор тебя это устраивало.
Каким-то образом ему удавалось говорить спокойно. Колли понимал, что ему не стоит выдавать своего волнения, когда разговор заходит о Лейни.
– Насколько я понял, она тебя больше не волнует. У тебя есть другая женщина. Как я уже сказал, времена меняются, причем к лучшему.
– О чем еще вы говорили с Полом Хардингом? – осведомился Колли, еле сдерживая гнев.