Внук ведьмы
Шрифт:
– Это круто, – вздохнул Кирилл. – А с моей успеваемостью только в армию.
– С твоим телосложением туда и надо, – подтвердила Анна. – Покажи там всем «дедам», кто в доме хозяин.
Витька оглядел накачанного Потапова и вопросительно склонил голову:
– А кем ты хотел стать?
– Художником, – пряча смущение, ответил тот.
– Ничего себе! – удивилась Аня, окинув взглядом Кирилла. – Серьезно?
– Еще один любитель прекрасного, – закатил глаза Виктор.
Я вспомнил, как однажды был на районной выставке, проводимой между учащимися школ, и видел интересные картины с подписью К. Потапов. Мне тогда пришло на ум, что какой-то однофамилец
– Подожди, – остановился я, – это ты участвовал в районной выставке два года назад?
– Да, – пожал плечом Кирилл.
– Обалдеть! – наигранно всплеснул руками мой друг.
Анна развернулась к смущенному здоровяку и удивленно потрясла головой:
– Ты что, рисуешь?
– До конца осознаешь это завтра, – снова подыграл Витька. – Это ведь сложная информация.
– Хорош зубы сушить, – буркнул ему в ответ Потап, и тут же неуклюже улыбнулся своей музе: – Рисую. Так, для души.
– Помню портреты, – добавил я, перебирая в памяти лица на рисунках. – Отличные были работы. И, кажется, одно лицо мне знакомо.
Кирилл глянул на Анну и откашлялся:
– Ну, есть такое дело.
– А! – протянул Витька, довольно потирая ладони. – Все понятно. Мадам, вас увековечили для потомков.
В этот момент за забором появилась Агафья, шаркая галошами, она прошла в сарай и скрылась за дверью. Мы тут же пригнулись и замерли, а затем отскочили к кустам, поглядывая через листву на ветхую постройку.
– Посмотрел? – хмуро кивнула Анна, ткнув Виктора в плечо. – И что тут интересного? Бабка как бабка. Сейчас приколдует тебя, будешь с ней по ночам бегать в образе черного козла.
– Э, нет, – мой друг покачал головой. – Это так не работает, нужно передать силу, целый ритуал.
– Откуда ты знаешь? – не унималась Анька. – Готовился?
– Ага, параллельно с домашним заданием.
– Тихо вы, – шепнул я, указывая вперед, где снова показалась Агафья. Она несла сверток из серой ткани и что-то шептала, затем вдруг остановилась и подняла глаза прямо на нас, парализуя взглядом. Мы буквально остолбенели, перестав дышать. Сколько это продлилось, не знаю, но когда бабка отвела глаза и стала что-то искать вокруг себя, мы дали деру через кусты к заброшенному дому. Другой дороги тут не было.
Мы бежали, то согнувшись, то выпрямившись, пока не достигли старых стен, где притаились снова. И когда Агафья открыла калитку и вышла за забор, глядя в нашу сторону, рванули еще дальше, за разрушенные сараи дома, где увидели колодец. Добежав до колодца, мы остановились и спрятались за ним, потому что совершенно выдохлись от побега.
– Ах! – вдруг вскрикнула Анна, перегнувшись через высохший деревянный сруб. – Мой браслет!
– Ты что? – одернул ее Кирилл. – Перевернешься!
– Я уронила браслет, – уже шепотом добавила она. – Зацепился за сучок.
– На кой тебе эта безделушка? – фыркнул девушке Виктор, не отрывая взгляда от дома колдуньи. – Потап новую купит.
– Это подарок… – тихо ответила Аня и добавила, поджав губы: – От папы.
Кирилл обвел всех тяжелым взглядом, давая понять, что лучше промолчать, потому что так и хотелось съязвить, что браслет с какой-нибудь отцовской жертвы. Хотя маньяк снимал с несчастных женщин только драгоценности с шеи, мог же он изменить принципу и прихватить еще браслет.
Преступления, в которых был обвинен Александр Мазурин, сложились на него как карточный домик десять лет назад. В тот день очевидцы видели, как Сашка поспешно выбегал с сумкой из дома односельчанки Светланы Ивановой, которую через пару часов соседка обнаружила мертвой. Светлана была задушена в своем доме, с ее шеи пропала цепочка с подвеской из цветка и голубого камня, о чем сообщила дочь погибшей. При обыске дома Мазуриных пропажа была обнаружена, а Александр взят под стражу. Правда, в поселке никто не верил в виновность отзывчивого Сашки Мазурина, но факты, собранные на следствии, говорили о другом.
– Я чуть в штаны не наложил, – шепотом усмехнулся Витька, продолжая следить за домом Агафьи, которая вернулась во двор и скрылась за дверью. – Вот ведь аура колдовская!
– Пойдем обратно через лес, – предложил я. – Обойдем это место, если вам так страшно.
– А тебе нет? – искоса глянул Потап.
Анна поднялась, опасливо поглядывая в сторону жилища Подгорной, и заглянула в колодец с размышлением:
– Как же его достать…
– Даже не думай! – покачал головой Виктор. – Это проклятый колодец, ты не помнишь, что здесь происходило?
– Давайте уйдем, по ходу подумаем, неприятно здесь торчать, – снова отозвался я.
Мы прошли через разрушенные сараи и попали на лесную тропу, по которой обогнули поселок и вошли в него с другой более людной стороны.
Этот день прошел необычно: каждый из нас ощущал что-то от встречи с Агафьей, какое-то необъяснимое чувство. С одной стороны это был страх перед странной бабкой отшельницей, с другой – непреодолимое чувство притяжения, хотелось вернуться к дому Подгорной, хотя такое желание походило на сумасшествие.
Ночью я решил пробраться к жилищу Агафьи и посмотреть своими глазами на странности, которые приписывают этой старушке. Сказать, что мне не было страшно, не могу, потому что не чувствовал ног, пока шел по дороге. Ватными руками сжимал фонарик и боязливо озирался по сторонам, выглядело это, конечно, по-дурацки. Но со мной что-то произошло после случая с колдуньей, такое, что не давало думать ни о чем, кроме новой встречи.
Подобравшись поближе к забору дома на окраине, я начал партизански выглядывать из-под облезлого штакетника, стараясь рассмотреть что-нибудь за окнами. Какое-то время ничего не происходило. Мои ноги начали дрожать от постоянного напряжения полусогнутой позы, ночная прохлада окутала неуютным ощущением и страхом быть замеченным хозяйкой дома. Я реагировал на каждый шорох и хруст, вздрагивая, как трусливый пес, и озираясь на все четыре стороны.
Вдруг во дворе что-то промелькнуло, какая-то тень, затем снова и снова. Тени передвигались быстро, в основном вокруг дома и над крышей, кружа, словно огромные страшные птицы. Я стоял, как вкопанный, не в силах сдвинуться с места, и когда послышался вой и стоны, меня парализовало окончательно. Вонзая занозы деревянного штакетника под кожу ладоней, я сжал пальцы настолько сильно, насколько смог, чтобы не упасть на землю от внезапного онемения тела. Передо мной носились странные тени, будто сотканные из дыма, они выли и стонали, пытаясь приблизиться к окнам, но их словно что-то не пускало внутрь, и от этого темные фигуры злились и рычали. Не знаю, сколько это продлилось, но в какой-то момент из окон появился свет, не тот, что появляется от лампы, а какой-то другой, особенный. Свет становился ярче, и мне показалось, что его края поднимаются даже над крышей. Такое положение вещей не понравилось теням, они рывками бросались на стены, рычали и шипели, отчего мне стало не по себе, захотелось во что бы то ни стало бежать куда глаза глядят, лишь бы отсюда подальше.