Внутренние война и мир
Шрифт:
Здесь мы видим, что Арджуна не испытывает злобы. Поэтому он способен говорить о наблюдении. В основе его слов лежит не злоба. Кажется, что для Арджуны война лишь нечто внешнее. Она никак не затрагивает его: Арджуна просто хочет взглянуть со стороны на тех, кто пришел на битву, кто стремится сражаться.
Слова о наблюдении обладают большой ценностью. Когда человек идет на войну, будь то с внутренними врагами или с внешними, правильное наблюдение является первым ключом к успеху. Даже если вы намерены сражаться с внутренними противниками, вам не обойтись без правильного наблюдения.
Прежде всего, вы должны внимательно посмотреть на того, с
Итак, Гита вот-вот начнется. Декорации поставлены. Однако, кажется, взглянув на эту сутру, даже человек, совершенно незнакомый с остальной историей Гиты, но понимающий значение наблюдения, легко определит — только на основе этой сутры и ничего более, — что Арджуне будет очень трудно сражаться. Этот человек не сможет сражаться, ему, несомненно, будет очень трудно вступить в бой.
Тому, кто готов стать наблюдателем, сражение покажется трудным. Очевидец не способен сражаться. Чтобы вступить в бой, человек не должен открывать глаза, чтобы сражаться, он должен быть безумцем — в сознании воина нет места наблюдению.
Таким образом, даже не читая дальше Гиту, каждый, кто понимает феномен наблюдения, посмотрев на эту сутру, может сказать, что на Арджуну нельзя положиться, он ненадежен на войне. Арджуна может легко отказаться от боя — когда он посмотрит, то увидит, насколько все бессмысленно. Наблюдатель поймет всю тщету происходящего и сразу же захочет выйти из игры.
Слова Арджуны прекрасно отражают состояние его ума. В просьбе Арджуны ясно прослеживается внутренний мир героя. Он не говорит, что желает скорейшего начала сражения: «О, мой колесничий, останови там, где я смогу лучше всего поразить врагов». Арджуна не говорит этих слов — даже несмотря на то, что именно их и следовало бы ожидать от него. Вместо этого он говорит: «Останови колесницу там, где я смогу увидеть, кто пришел на битву, и понаблюдать за тем, насколько противники стремятся к сражению». Это слово «понаблюдать», показывает, что мы имеем дело с мыслящим человеком — а мыслящий человек обречен на нерешительность.
Только безрассудные люди, такие как Бхима или Дурйодхана, а также те, кто вошел в состояние «безмыслия», подобно Кришне, могут сражаться в войне. Рефлексия, мышление является промежуточным состоянием.
Таковы три состояния. Безрассудство предшествует мышлению. В таком состоянии легко сражаться. Поистине, ничего не нужно делать для того, чтобы ввязаться в бой. Человек, находящийся в таком состоянии ума, все время воюет. Даже когда он любит, его любовь оказывается не чем иным, как войной. Даже когда он дружит, это — всего лишь шаг к конфронтации. В конце концов, чтобы обрести врага, нужно прежде найти друга. Едва ли появится враг у того, кто не имеет друзей. Поэтому даже безрассудный ум ищет дружбу, но в результате находит лишь вражду. В таком состоянии война является естественным процессом.
Второе состояние сознания — мышление, рефлексия. Мышление всегда нестабильно, оно постоянно колеблется. Арджуна находится на этой стадии. Он говорит: «Дай мне возможность понаблюдать. Дай мне возможность взглянуть и понять.
Кришна находится на третьей стадии. Это — состояние безмыслия. Здесь также отсутствует мысль, но оно непохоже на состояние безрассудства. Между безмыслием и безрассудством есть лишь кажущееся сходство, но они отмечены фундаментальным различием. Человек на стадии безмыслия осознал тщету мышления и возвысился над ним.
Рефлексия показывает тщету всего: даже жизни, даже любви, даже семьи, даже богатства, даже мира, даже войны. Но если человек решается сделать следующий шаг, то мышление демонстрирует ему тщетность самого мышления. И в этот момент он входит в состояние безмыслия. Затем, на стадии безмыслия для человека все становится возможным — он уподобляется безрассудному. Но у такой личности совершенно другие качества и действия. Она напоминает маленького ребенка.
Когда человек в пожилом возрасте достигает святости, он вновь становится похожим на ребенка. Вместе с тем, сходство между святостью и детством существует лишь на поверхности. Глаза мудреца невинны как у ребенка, но в ребенке все качества еще дремлют, им только суждено проявиться. Следовательно, дитя — вулкан: он еще не извергается, но в этом и вся разница. Невинность ребенка поверхностна: в глубине все готово к извержению. Семена прорастают внутри него, они уже дали побеги. Половые особенности, гнев, враждебность — все проявится в свое время. А сейчас идет подготовка. Ребенок — бомба с часовым механизмом: пройдет немного времени, и она взорвется.
Но мудрец пошел дальше. Все те семена, которые готовились прорасти, взошли, они оказались бесполезными и увяли. Теперь внутри не осталось ничего: глаза мудреца вновь стали невинными; все очистилось.
Один человек спросил Иисуса, кто унаследует царство небесное. Иисус ответил: «Те, кто будут как дети». Иисус не сказал, те, кто является детьми, — потому что дети не смогут унаследовать царство небесное. Он сказал, как дети, а не дети. Из этого следует, что не детям, но подобным детям будет пожаловано царствие.
Если бы дети могли войти на небеса, то не было бы никакой проблемы: каждый человек унаследует царство небесное. Но нет, детям не суждено туда войти. Только люди, подобные детям, преодолевшие себя, смогут войти на небеса.
Итак, между невеждой и человеком с превосходным пониманием есть много общего. Человек, обладающий высочайшим знанием, своим внешним видом будет напоминать невежду. Вместе с тем, в простоте невежды скрыта сложность, которая со временем проявится. Человек с превосходным пониманием утратил всю сложность.
Безрассудный все еще может думать. Однажды он обязательно задумается: способность к мышлению дремлет в нем. Но человек, достигший состояния безмыслия, перешагнул через мысли: он погрузился в медитацию, вошел в самадхи, вышел на высочайший уровень созерцания.
Именно эта проблема раскрывается в Гите, этот внутренний конфликт красной нитью проходит через текст поэмы. Арджуна может вступить в бой только двумя способами: либо он станет безрассудным, сделав шаг вниз по направлению к Дурйодхане и Бхиме, либо он поднимется до уровня Кришны и станет человеком безмыслия. В обоих случаях он сможет воевать.