Внутри, вовне

Вук Герман

Однако в последнюю минуту перед бракосочетанием, уже в комнате для невесты в отеле «Алгонкин», на нее коршуном напустилась тетя Фейга — теперь пышная мать двоих детей. Она напомнила, как в свое время Ли чуть не силком заставила ее семь раз обойти вокруг Бориса. А теперь, кричала Фейга, — теперь она, Фейга, счастлива, что в свое время так легко осчастливила «Зейде». Следующим в игру вступил Святой Джо Гейгер, облаченный в сиреневую мантию и шляпу с помпоном: Ли и Берни пригласили его на свадьбу, потому что когда-то они познакомились друг с другом именно у него в синагоге. Святой Джо Гейгер предложил компромисс: пусть Ли обойдет вокруг Берни всего три раза. Традицию,

сказал Святой Джо, следует изменять осторожно и постепенно, а не грубым наскоком. И нот, когда Ли защищалась вкруговую, в комнату вплыла не кто иная, как тетя Роза, самая яростная безбожница в нашей «мишпухе», вся в кружевах, рюшечках и драгоценностях, демонстрировавших новоявленные Йегудины золотые горы омарьих хвостов.

— Ну так вот что я вам скажу, — рявкнула Ли на маму и всех остальных осаждающих. — Как рассудит тетя Роза, так я и сделаю. Идет?

Она изложила тете Розе суть дела.

— Ой, Ли, ведь для того и свадьба устраивается, чтобы на ней всем было хорошо, — сказала тетя Роза. — Уж Бог с ними, обойди семь раз, и дело с концом.

Ли не учла, что богатство оказывает на людей смягчающее действие, и ей пришлось подчиниться. Под хупой она стала обходить вокруг Берни, про себя ругаясь и считая круги. Сделав шесть кругов, она остановилась: теперь ее трактором нельзя было сдвинуть с места. «Зейде» это понял и не моргнув глазом, как ни в чем не бывало, продолжал церемонию. Ли до сих пор всем рассказывает, что она была единственной невестой во всей нашей семье, добившейся того, чтобы на свадьбе не обходить семь раз вокруг своего жениха. Это, конечно, правда; только Ли не упоминает о том, что шесть-то раз она вокруг него все-таки обошла. Я тоже об этом помалкиваю.

Свадьба состоялась в воскресенье, а по воскресеньям в «Зимнем саду» не было спектаклей, и, пока свадьба шла, у Бобби было полно времени, чтобы представлять себе своего Ноэла Хемингуэя в цилиндре, фраке и белом галстуке среди трехсот элегантных гостей в отеле «Алгонкин», пока она мыла и укладывала волосы, стирала белье и читала на сон грядущий рассказы Джеймса Тэрбера в маленькой квартирке, где она жила со своей матерью, на верхнем этаже старого многоквартирного дома на 95-й улице.

* * *

На следующий день я сидел вечером в «Апрельском доме», следя за светящимися часами на небоскребе «Парамаунт». В десять минут двенадцатого зазвонил телефон.

— Привет, милый! — зазвенел в трубке знакомый голос. — Я помираю от голода! Давай встретимся в ресторане «Золотой рог».

— Дорогая, — сказал я, — ведь сегодня же понедельник.

— Я знаю, что сегодня понедельник. — В ее голосе послышались серьезные нотки. — У меня есть новость. Нужно поговорить.

Под сияющим дворцом неожиданно зазыбился песок.

— А в чем дело?

— Не по телефону.

Когда я вошел в ресторан, армянин-официант сказал мне:

— Ваша жена уже здесь.

Боже милостивый! Даже этот левантийский шут участвует в заговоре, чтобы нас поженить. Да, конечно, мы здесь часто бывали, Бобби любила баранину и плов — но почему он решил, что она моя жена? Или армяне не читают Эдну Сент-Винсент Миллей? Или Бобби выглядела беременной, так что он мог сделать понятную ошибку? Признаюсь, у меня все внутри похолодело и мысли смешались.

— Как прошла свадьба? — спросила Бобби сразу после того, как мы поздоровались.

— А, ты же знаешь, что такое свадьба! — ответил я. — Все было в порядке.

— Ну и как, Ли обошла семь раз вокруг Берни?

Я не хотел вдаваться в подробности. Я не мог дождаться, когда Бобби сообщит мне свою новость. Кроме того, мне не терпелось поскорее добраться с ней до «Апрельского дома». Она была в легком сером весеннем платье и нисколько не выглядела беременной. Да и как это могло быть — после всего полутора месяцев? Но было ясно, что Бобби была не в своем обычном понедельничном настроении. Она тянула время, медленно пережевывая баранину. Был уже первый час, Питер должен был вернуться домой в два часа ночи, а она тут сидела и жевала баранину да спрашивала всякие пустяки про свадьбу.

— Что это ты глотаешь баранину такими огромными кусками? — спросила она. — У тебя будет заворот кишок. Как была одета Мэрилин Леви?

И так продолжалось битый час, пока она наконец не изложила мне свою новость.

— Нечего тебе облегченно вздыхать, — сказала она, — и перестань то и дело смотреть на часы. Ты что, на поезд торопишься?

Было двадцать минут второго.

— Я вовсе не вздыхаю облегченно, Бобби; наоборот, я места себе не нахожу. Как это может быть, что спектакль так скоро сойдет со сцены? Мне попросить счет?

Я махнул рукой официанту, который сосредоточенно стоял и в молитвенном экстазе созерцал потолок.

— Нет, я еще хочу съесть какой-нибудь десерт. Закажи мне груши «Елена». — И Бобби пошла попудрить нос.

Я вспомнил, что когда мы с Ли и Берни были на «Джонни, брось винтовку», в зале были пустые места — но не так уж много; поэтому сообщение о том, что скоро спектакль перестанет идти, было для меня как обухом по голове. Значит, с пятнадцатого июня Бобби будет без работы. Моника Картер пригласила ее поехать с ней в Амарилло, откуда она была родом. Там у Моники был двоюродный брат, богатый землеустроитель, который смотрел спектакль, и Бобби ему очень понравилась. Этот двоюродный брат спал и видел, как он будет с ними обеими приятно проводить время, и он, кстати, знал всех на свете в нефтяном бизнесе. В этом-то и заключалась Боббина новость.

— А что, по-твоему, я собиралась тебе сказать? — спросила она, вернувшись к столу, когда уже было без двадцати пяти два. — Что я беременна? Честно, милый, у тебя же все, что ты думаешь, на лице написано! И это с твоими-то предосторожностями?

Этим она меня уела. Мои понедельничные восторги с Бобби были, конечно, совершенно искренними, и я и вправду парил на крыльях любви в небесном экстазе. Но в то же время я никогда не забывал и о том, что происходит, когда сперматозоид встречается с яйцеклеткой, и теперь я был очень этому рад. А Бобби продолжала болтать о своем предстоящем путешествии. Она никогда не была в Техасе. Она должна была поехать с Моникой на ее машине, поделив с ней расходы на бензин, и у нее же жить в Амарилло.

— Стало быть, милый, — сказала она, — получается, что кончен бал, да? Как говорится, делу время, а потехе час?

Как я мог с этим спорить? Это была стандартная хемингуэевско-миллеевская ситуация. Бобби Уэбб слетела ко мне из страны фей, чтобы насладиться вместе со мною мимолетным волшебством. А теперь она улетит, паря в лунных лучах, и навсегда останется в моей памяти эфирной плясуньей категории «А», которая недолгое время меня любила, а потом растворилась в чудодейственном тумане. Так это мне и раньше представлялось, а теперь уже была назначена разумная дата расставания. Мне только что-то не нравится техасский землеустроитель и эти нефтяные магнаты, которые будут развлекать мою Бобби в Амарилло. Но — чему быть, того не миновать.