Vнутри
Шрифт:
На часах половина двенадцатого, Эля, наверное уже ждет меня дома.
— Забивайтесь в машину, и берите столько девочек сколько сможете увезти, — говорю я.
Вся моя компания ожидаемо верещит от восторга. Только инстаграмные "модели" стушевались. Им не нужны конкурентки.
***
Мы в пути всего пятнадцать минут, и в моей машине всего три модели, а я уже готов вышвырнуть их. Всю дорогу они несут херню, бесконечно делают селфи и постоянно смеются. И почему раньше меня это не раздражало? Одна из самых активных высунулась в окно машины половиной тела, и принялась извиваться.
— Засунь эту ебанутую обратно, — говорю я Жорику.
— Да че ты Валек, пусть девочка повеселится.
— Окей братан, когда ее башку снесет встречным столбом, сошкребать ее с дороги будешь ты.
Под хихиканье подружек, Жора с третьей попытки засуну тело обратно. И всеже строптивая тупица извернулась, проснулась в крышу тачки и дергалась уже там.
Две наших машины подъехали к дому, только Егор еще задерживался. Жорик подхватил девушек за талии и помчался вперед, будто это его дом, а не мой. Одна из его спутниц неожиданно остановилась, и принялась блевать.
— Ты че? — возмутился он так, будто она в состоянии была дать ответ.
Жора вопрошающе посмотрел на меня. Мол, что делать брат?
— Че ты смотришь на меня? На хер ее. Мне не нужна блюющая в доме шлюха, сам с ней разбирайся.
Жора отвел ее от ворот, и оставил дальше блевать одну на дороге. Мы зашли в особняк, где Эля уже ждала меня в гостинной. Она расчитывала на дорогое шампанское, икру и секс, но когда увидела меня в компании пятерых инста-шлюх опешила.
Глаза обиженной бабы, уязвленной в самое сердце. Если ты не понимаешь по хорошему, то учись понимать по плохому. Если я не беру трубку — значит не заинтересован, если я не перезваниваю — значит не нужна.
Привет, долго ждешь? — спросил я.
Я притянул к себе ближайшую модель, поцеловал ее в шею, глядя Эле в глаза.
Ее затрясло.
— Какой же ты ублюдок!
– бросилась она на меня.
Она плакала, переходя на визг, била меня кулаками в грудь, но самое гадкое, что в ее глазах все еще теплилась надежда. Я почувствовал это, и мне захотелось разделаться с ее жалкой самонадеянностью как можно быстрее.
План созрел сам собой. Не раздумывая, я схватил ее за руку и потащил в одну из комнат через коридор. Эля хныкала, и делала вид будто пытается вырваться.
— Ты думаешь я могу принадлежать тебе? — спрашиваю я ее, усаживая на большую кровать.
— Нет, но… — всхлипывает она.
— Нет никаких Но, Эля, — я глажу ее по голове, и она закрыв глаза, готова поднять из пепла, растоптанное эго. Готова любить меня еще сильней прежнего. Меня выворачивает от ее бесхребетности.
Я достаю наручники из прикроватной тумбы, и она покорно подставляет руки. Я бросаю Элю на кровать и пристегиваю наручниками к стальным опорам. Она трепещет в предвкушении жаркого секса. По глазам я вижу, что она готова на все.
— Да папочка, накажи меня. Я такая дрянная девочка, — говорит она, будто забыв обиду.
— Ты дура, детка. Подумай над этим.
— Ты охуел? Скотина!! Отпусти меня!
– она нелепо дергается на кровати.
Я ухожу под крики проклятий
В гостинной подзываю к себе только зашедшего Егора.
— Планы изменились. Едем в другой клуб.
***
Сегодняшнюю уборку я решила начать с помещения, в котором стараюсь находиться меньше всего. Говорят, домашняя обстановка многое дает понять о владельце. И здесь не поспоришь, комната Валентина такая же безупречная и холодная как он сам. Даже вещи он разбрасывает в каком-то своеобразном порядке. Если он провел дома, пол дня, что бывает крайне редко, ощущение такое, как будто помещение не жилое. Больше оно смахивает на люкс какого-то дорого отеля, чем на жилище молодого человека. Нет ничего, что могло бы сказать о его привязанностях или интересах.
Как будто — дом, всего лишь временная капсула пребывания, которая его тяготит. Пустые столы, на которых лишь самое необходимое. Зеркало, постель, столы, тумбочки, музыкальная система, громадный телевизор, который я думаю он никогда не включает. Единственное с чем его можно видеть — так это с его ноутбуком или смартфоном.
Сегодня здесь все как обычно, ровно и неприветливо. Как можно жить в комнате, где преобладает стальной цвет в перемешку с черным глянцем? Мне не понять..
Я уже привычно беру корзину с грязным бельем, из которой падает безупречно белая футболка. Кажется он носил ее всего раз, а уже отправил на стирку. Я беру ее в руки, почему-то мешкаюсь. Вместо того, чтобы засунуть ее обратно в корзину, я ведомая почти детским любопытством подношу ее к носу. Дура. Идиотка. Извращенка! Прекрати сейчас же. Зина, какая же ты дура!
Но голос разума тонет, и я делаю глубокий вдох. Так стыдно, украдкой, сама не понимаю зачем!
Запах его духов и ничего более. Понять, что футболка не свежая, можно лишь по текстуре ткани, которая казалось сохранила тепло его тела. Я снова делаю вдох, втягивая молекулы беззвучного запаха человека, который далек от меня примерно также как наше Солнце от Земли.
— Зина, что ты делаешь здесь?
Слышу голос Валентина позади себя и вздрагиваю. Он крепко обнимает меня сзади.
***
Я проснулась. Боже как мне жарко, какое счастье, что это всего-лишь сон! Никогда, никогда я не сделаю этого в настоящей жизни. Не стану нюхать его футболки и уж тем более трусы. Я никто для таких как он! Мы никогда не будем вместе. Он гадок. Черствый, бессердечный урод с красивым лицом и телом. Я не унижу себя влюбленностью к нему. Я просто убираю здесь, просто работаю потому что хорошо платят и все!
В горле пересохоло, и я спускаюсь на кухню за водой, убедившись предварительно, что никого нет.
Идя по коридору первого этажа, слышу женский вой в одной из комнат. Валетина дома нет и, лишь поэтому я решаюсь войти.
Прикованная наручниками к кровати лежит Эля. Как…она? Здесь? В таком виде… но Почему. Столько вопросов!
Тушь размана по ее лицу, она плачет без остановки, лицо отекло. Она не сразу узнает меня, но когда это происходит меняется в лице, пытается собрать остатки гордости и кричит.
— Сними с меня это! Что ты пялишься!
– ее дыхание прерывается, она говорит урывками. Эля в истерике.