Во имя твое
Шрифт:
– Не думай, что ты подкупил меня, – не оборачиваясь говорил Ангел. – Я беру эти деньги потому, что мне нужно поддерживать достойный образ жизни. Древностью я равен Архангелам, я создан в один миг с ними. Чтобы стать Архангелом, мне недостаёт только золотого нимба. К сожалению, на небесах есть всё, кроме золота…
Рено не слушал. Он шёл за Ангелом, кроша каблуками бриллианты, шёл, уже зная, что его опять обманули, и всё-таки шёл, чтобы пройти путь до конца. Глаза застилал кровавый туман бешенства, он мешался с небесной дымкой, превращая
Они остановились возле занавеси из прямых разноцветных лучей, и Ангел прошептал:
– Господь там. Давай золото…
Рено осторожно выглянул. Стены из сапфиров и кованного серебра окружали, казалось, целую площадь. Витые колонны из лилий и нарциссов поддерживали теряющийся в высоте купол. Зал был полон небесных духов. Серафимы, Силы и Херувимы окружали престол владыки. Господь восседал на троне, – Рено сразу узнал его, он был очень похож на изображения в храмах, только остроконечная бородка по-модному загнута вперёд.
– Деньги давай! – просипел Ангел.
Рено оттолкнул его и, отдёрнув взвихрившуюся северным сиянием занавеску, выбежал на середину зала.
Его появление было подобно камню, врезавшемуся в гладкую поверхность цветущего пруда. И как ряску раскидывает от упавшего камня, так духи отшатнулись от человека, и Рено один очутился напротив бога.
Десятки раз за своё долгое путешествие Рено представлял, как он припадёт к ногам спасителя, как вместе с рыданием вырвется из его груди крик: «Господи!», и как остановятся на нём обжигающие и бесконечно добрые глаза.
Казалось, сбылись все мечты, он стоял перед богом, но то ли слишком много прошёл он по земле, или слишком долго жил свободным человеком, но колени не сгибались, а глаза, видевшие бездну неправды, не опускались ниц. Рено стоял, широко расставив ноги, и прямо смотрел в лицо вседержителя.
– Ты видишь, – сказал он наконец, – ты всё видишь и знаешь, а мы на земле темны и немощны разумом…
При первых звуках человеческого голоса сидящий на престоле вздрогнул, брови его изумлённо поползли вверх.
Рено говорил, сначала глухо, потом всё громче и твёрже:
– Я пришёл, чтобы спросить тебя: «Почему?» Почему умирают дети, даже безгрешные младенцы? Почему на свете так много злых, ведь ты создал всех, значит, и их тоже. Зачем голод и мор, для чего костры и убийства? Страшно жить в царстве твоём, господи!
Наконец тот, к кому обращался Рено, сумел, ухватившись скрюченными пальцами за подлокотники, встать. Рено замолк, почувствовав вдруг, какая глубокая, сверхъестественная тишина повисла вокруг.
– Это же… – растерянно произнёс господь, – это же прямо, я даже не знаю что… Откуда ты взялся? Что тебе надо?
– Господи, крик мой – вопль всей земли…
– Так и вопили бы себе внизу. Места что ли мало? Ох, знал я, что и сюда доберётесь, настырное племя! А ты подумал, для этого ли я спускался на землю, для того ли проповедовал смирение, муки принимал? Понимаешь ли ты, – голос его сорвался, – что трое суток моей вечности пришлось отдать страданиям! Взгляни, шрамы ещё можно рассмотреть. А как безбожно скучно там! Но я терпел! И велел терпеть вам. Меня никто не заставлял, я сам пошёл на это, чтобы вы, мужичьё, серое быдло, жили смирно, повиновались власти, ибо власть есть опора, чтобы не лезли грубыми лапами куда не просят. Какое мне дело до ваших хвороб? Лучше всего было бы, чтобы все вы передохли, да только тогда работать будет некому. Ах, непокорные скоты! Почему ты здесь, а не на барщине? Когда последний раз платил десятину? Забыл?! Богу – богово, – говорю я, – а кесарю – кесарево.
– А людям? – спросил Рено.
На минуту вновь воцарилась тишина, потом господь уверенно и даже с некоторым удовлетворением заключил:
– Еретик. А может, и вовсе безбожник. Ты подумал, на что покусился? Ведь на том мир стоит! – Бог пожевал губами и уже тише добавил: – Откуда иначе у имущих богатства возьмутся?
Злая бессильная ярость захлестнула Рено. Он попытался скинуть куртку, словно перед схваткой, но под пальцы всё время попадали золотые кругляки, которые он так бережно нёс, чтобы показать небесному богу цену земной несправедливости. Тогда Рено стал рвать куртку, выдёргивая давящий металл.
– Богатства?! – выкрикивал он. – Зачем они? Зачем это золото, которым можно купить любое злодеяние, а заодно и прощение, но нельзя купить и минуты счастья?! Почему в царстве небесном золото также сильно? Я его проклинаю!
Рено взмахнул рукой, монеты покатились в разные стороны, и скудный блеск нержавеющего металла затмил сияние дворца. На долгое почти бесконечное мгновение настала тишина, только монеты тянули своё разноголосое «Дзинь!». Потом тысячи крылатых фигур стремительно метнулись, ловя падающее золото.
– Назад!!! – прогремел голос бога, и духи всех девяти ангельских чинов были отброшены этим гневным воплем.
Рено ещё сам не понимал, что он сделал. Думать было невозможно, ярость подступала к горлу. И вдруг он увидел то, чего не мог бы представить в самом кошмарном сне: Господь-вседержитель, покинув престол, ползал по полу, подбирая рассыпавшиеся монеты.
– Ты не бог, – сказал Рено и повернулся, чтобы уйти.
Он не успел сделать и двух шагов. Сзади на него обрушился тяжёлый удар, в глазах померкло.
Сознание вернулось сразу, словно кто-то грубо выдернул Рено из небытия, не дав для отдыха даже блаженной секунды, пока человек ещё не осознал себя. Рено не пришлось ничего вспоминать, он сразу знал, где он и что с ним. Он был связан, перекошенное лицо бога склонялось к нему.
– Бунтовщик! – проскрипел господь. – Так ты за этим пришёл? Подкупить моих слуг? Тварь! Самая грязная и гадкая из тварей!
– Ответь, – сказал Рено, – почему ты не уничтожил род людской, раз ты так его ненавидишь?