Во сне: теория заговора
Шрифт:
^ ^ ^
На самом деле, можно пойти еще дальше, сказав со всей определенностью, что без видимости не может быть осознанности. И наоборот, осознанность есть, следовательно, должно быть что-то, что осознается, пусть даже у этого чего-то нет другого существования, помимо видимого, то есть речь идет о сне. Можно сказать, что осознанность истинна, а видимость неистинна, что есть истинное утверждение, но я лично могу притязать на Я-Есть/Сознание, что делает правомерным мое утверждение, что видимость кажется существующей. Видимость существует так, как существует сновидящий, и не существует так, как не существует снящийся, но она кажется существующей, как сон.
Декартовский Злой Демон может ввести меня в какое угодно заблуждение, кроме единственного факта, — что я существую, а в этом я уверен, потому что я осознаю. Вот в чем разница между всем, во что я верю, и одной вещью, которую я знаю, но если видимости, которые обеспечивают основу моего самоосознания иллюзорны, могу ли я все еще притязать на них как на доказательства моего существования? Да. Независимо от того, что я осознаю, я осознаю, и, как верно заметил Декарт, Демон не может обмануть меня в этом.
Брахман — воспринимающий, Атман — процесс восприятия, а Майя — воспринимаемое. Воспринимающий, восприятие и воспринимаемое — не три, а одно: сознание. Сознание, будучи одним без другого, может осознавать только само себя, как зеркало, отражающее себя в бездне, создавая из ничего видимость всего: creatio ex nihilo. Итак, исходя из факта, что есть только сознание, можно заключить, что вселенная сновидения является, в сущности, бесконечным зеркалом.
И это хорошо.
^ ^ ^
Вам весело со всеми этими сновидческими штуками? Надеюсь, да, поскольку это все, на что они годятся. Мы просто лепим куличи из грязи и крушим песочные замки, так почему бы не порадоваться этому. Можно так никогда и не смириться с видимостью, как не смиряемся мы со снами, воспоминаниями и чувствами. В конце концов все, что нам остается — это принять тот факт, что царство сновидения такое, какое оно есть, пусть даже оно не такое.
Если ты пойдешь к одному из своих приятелей-ученых и сообщишь ему, что посадка на Луне была мистификацией, он высмеет тебя, но основываясь на чем? Просидел ли он несколько месяцев, изучая факты? Исследовал ли он свидетельства обеих сторон? Подверг ли он себя суровому эмоциональному очищению, чтобы подготовиться к вынесению непредвзятого вердикта? Провел ли он исследование своего метода, которое выдержало бы всеобъемлющую экспертную проверку? Нет. Да поразмышлял ли он хоть минутку? Разумеется, нет, он просто женат на своем повествовании, как и все остальное стадо. Но чокнутый конспиролог для него — ты. Конечно, он поглумится над твоей тупостью, но не потому что он рациональный Спок для твоего кретина МакКоя [персонажи вселенной Стартрек — Прим. перев.], как ему хотелось бы верить, а потому что он дитя с закрытыми глазками, завернутое в пеленки защищающего свою догму стада, из которого ты дезертировал. Твой ученый приятель — не человек широких взглядов, не исследователь, радующийся новой информации, им движет не любопытство или удивление. Он просто еще одна корова.
Вот почему я люблю подчеркивать, что возраст по развитию куда показательнее физического возраста. Стоит определить реальный возраст человека, и он покажется тебе простым и понятным, как взаправдашнее дитя. Это вполне применимо ко всем, так что если человек не излучает какую-то необычную отстраненность, можно смело предположить, что он застрял в предпубертатной стадии развития. Способность точно определять настоящий возраст людей приносит удовольствие, но не надо думать, что их ограничитель внутреннего возраста является изъяном, как может показаться. Взрослые попросту не такие потешные, так что единственный способ извлечь веселье из сновидения — ограничивать людей во взрослении.
А теперь попробуй посмотреть на своего окопавшегося ученого друга как на аспект самого себя. Смотри, как машинально ты реагируешь на вещи, которые, возможно, заслуживают большего внимания. Нет, ты должен всматриваться не в сами эти вещи, а в свою машинальную реакцию. Если ты хочешь совершить путешествие, то должен встать и двигаться и делать это с открытыми глазами и всматриваясь. Смотрение и видение — вот к чему все сводится, а вовсе не к уровню понимания или состоянию сознания или глубине сострадания. Если ты просто хочешь быть доволен, тогда все равно, но если ты хочешь пробудиться, ты должен открыть глаза.
Я — тот, кому, вероятно, не следует позволять пересекать бойкую улицу без присмотра, — поверг в прах три великие империи мысли — науку, религию и философию, приложив для этого не больше усилий, чем потребовало бы таяние снежинки. Это не отражение моей грандиозности (как и ее недостатка), но подлинный показатель поразительной наготы наших идиотов-имперцев. Здесь, в нашей Стране Сновидческих Чудес, кроличья нора — это реальность, а твердая почва — иллюзия. Я-Есть/Сознание — это знание, а все остальное — верование. Мы путаем описание и понимание, но то, что понято не до конца, — не понято вообще, и ничто не может быть полностью понято, потому что ничто, включая знание, — не реально. Спроси своего ученого друга, из чего сделана материя, или что такое время или жизнь или пространство, и смотри, какие он выделывает коленца. И кто тут теперь чокнутый конспиролог? Секрет царства сна — не вглядываться, но ты можешь, если захочешь: следует всего лишь открыть глаза.
^ ^ ^
— Миф о творении, который содержит в себе все остальные, — говорю я Мэгги, — это миф о том, что творение не миф. Стоит только принять творение как факт, и вот ты уже заплутала в чаще.
— Предупреждать надо, что сейчас будет спойлер.
— Извини.
— А есть миф о творении, который вам нравится больше, чем этот об Адаме и Еве? — спрашивает она, пока собирает свои вещи перед тем, как уйти.
— Есть один, где говорится, что Брахману было скучно и он создал Майю, чтобы она развлекала его. Затем Майя предложила Брахману создать вселенную и усеять ее людьми. Потом она разрезала Брахмана на миллиарды кусочков и спрятала по кусочку в каждом человеке, и с тех пор они играют в прятки: люди пытаются найти Брахмана, а Майя пытается их остановить.
— Здорово! — она какое-то время молчит и смотрит в пространство. — В этом есть какой-нибудь смысл?
— Это правильно, потому что это работает.
— Что ж, — добавляет она, — если не нравится чей-то смысл, возможно, следует приходить со своим.
— Что ж, — говорю я, — возможно, я так и сделаю.
(19) Миф о творении
МИФОЛОГИЯ, сущ. Мифология — совокупность первоначальных верований народа о его происхождении, древнейшей истории, героях, богах и пр., в отличие от достоверных сведений, выдуманных впоследствии. (Амброз Бирс)
Жил-был давным-давно, еще до рождения времен, некий Великий Зритель. Он был не просто великим, он был единственным зрителем.
Великий Зритель мог видеть все и во всех направлениях, от чего он был бы весьма счастлив, будь у него на что смотреть, но во всех направлениях было только Вечное Ничто. Великий Зритель был Чистым Осознанием, однако ему нечего было осознавать.
Это чрезвычайно печалило Великого Зрителя.
^ ^ ^
У Великого Зрителя было два качества, которые казались ему очень хорошими, но на самом деле это были плохие качества. Они были очень плохими, потому что заставляли Великого Зрителя грустить.