Во сверкающей броне: Машина Смерти
Шрифт:
Мерзость, которой они привязывают многих игроков. И подавляющее большинство идёт на это добровольно. Почему? Может, потому, что нет другого пути. Может, потому, что так становится на одну вескую причину больше ждать смерти в бою – подноготная сверкающей «обёртки» карьеры гладиатора.
Железные нервы имеют особенность ржаветь со временем, и значит, рваться. Только химическая дрянь способна заглушить их болезненный надрывный крик. А вообще, Елена уже не знала, с чего всё началось, да и сегодня ей не было смысла задумываться об этом. Игра для неё, как огонёк для мотылька, одновременно и смысл жизни и надежда на смерть. Иногда ей хотелось
Голографический экран видеофона спроецировался над спинкой дивана – умная киберсистема по имени Кайра старалась максимально сделать жизнь хозяйки дома удобной. Но вместо изображения Кайра продемонстрировала штампованную заставку – берег моря, пальмы и закат. Просто нет нужды смотреть на физиономию абонента, этого человека Елена не переваривает на дух.
– Привет, готов поспорить, что у тебя там заставка вместо изображения.
Какой проницательный урод!
– Чего тебе надо, Дот?
– Он хочет видеть тебя, есть дело, как раз по твоей специальности.
– Это всё?
– Да. Кстати, как там у тебя дела с препаратом? Если он заканчивается, то ты не стесняйся, скажи, я привезу ещё.
Кривую усмешку и злой прищур Дота рисовало воображение, не помогала даже заставка. Он презирает тех, кто сидит на препарате, понимает, что в очередной раз, снабжая кого-либо этой мерзостью, он вкладывает свою маленькую лепту в разложение личности, и это доставляет Доту удовольствие. Мерзкий извращенец! Однажды случится так, что кто-то покажет ему раз и навсегда, что такое свет в конце туннеля. Как бы хотелось Елене добраться руками до горла Дота Ларсона. Но, случись подобное, ничего не изменится – на его место поставят другого такого же, и всё начнётся сначала.
Экран отключился, и теперь, вместо побережья, на Елену смотрело немного смазливое лицо нарисованной женщины. Киберсистема очень часто бывает слишком назойливой, но отключать её нет желания, потому, что она единственная вещь в большом пустом доме, которая делает его хоть немного живым. Создаёт эффект присутствия кого-то постороннего. Сначала Елена хотела нанять живую прислугу, но потом поняла, что проще убираться дома самой, а за атмосферой пусть следит киберсистема.
Кайра улыбалась. Голос и мимика смоделированы так, будто ей известно чувство сопереживания. Но киберсистема не настолько умна, хоть современные технологии вполне позволяют датчикам улавливать мельчайшие изменения состояния хозяина дома. Как это получается, Елена не знала. Она никогда не задавалась техническими вопросами, она лишь конечный пользователь и ей важен результат. Если бы Елена в данный момент радовалась чему-либо, мимика Кайры и голос могли бы быть смоделированы иначе. Вообще, искин, по имени Кайра, почти как живая, и этого достаточно.
– Елена, я вижу, ты чем-то обеспокоена. Поделись своими проблемами, возможно, я смогу тебе помочь.
Теперь Кайра опечалена. Дешёвая издёвка!
– Чем ты можешь мне помочь? – бесцветным голосом спросила Елена.
– Советом, я же твоя подруга, – ответила Кайра. Её «обеспокоенность» смоделированная до мелочей, но под действием препарата выглядит совсем не реалистично.
– Кайра, оставь меня в покое.
Елену клонило в сон, действие наркотика началось.
– Хорошо, – произнесла Кайра, но как только я тебе понадоблюсь, сразу скажи.
Проекция исчезла, и дом моментально стал пустым.
Ангар, глубокий вечер, рабочий день давно закончен, но Тимофея не сильно волновал график работы остальных. Ночевать на рабочем месте ему не впервой, а тем более, когда работа на самом пике вдохновения, нет резона её бросать. И очередной шедевр мастера по прокачке «летающего железа» скоро увидит свет. Работа, как и полагается, достойна вложенных в неё средств. Сделать из обычной тачки «конфетку» не каждый сможет, а Тимофей никогда не болтал лишнего о той технике, которую пригоняют ему в ангар, чтобы бывший гладиатор-легенда превратил его из обычного транспортного средства во что-то индивидуально-особенное.
Начать бизнес, когда уже есть имя, всегда легче, чем начинать с нуля. Реклама – вещь странная. Какое отношение может иметь гладиатор Арены к машинам? Есть же куча профессиональных мастерских, давно занятые в этом бизнесе и которым доверяют серьёзные проекты. Но нет, найдутся и те, кто ради принципа отдадут своё детище на растерзание бывшему гладиатору-легенде. Такие клиенты, как правило, слепо верят именитому человеку и не задаются вопросами, а сможет ли он сделать это так же хорошо, как отстреливал соперников на Арене? Впрочем, Тимофей никогда не задавался этими вопросами, он рад любому клиенту, и уважает их желание. И ещё Старков не привык халтурить – чтобы люди отзывались хорошо, надо предоставлять услуги на высшем уровне. Простое правило в любом деле.
Зависла в полуметре от земли платформа антигравитационного подъёмника, маленький жучок – глайдер «Элементаль» из «женственного» малютки постепенно превращался в стилизованный орбитальный многоцелевой истребитель-бомбардировщик. Тимофей монтировал муляжи кассет для управляемых ракет. Искусно замаскированный под горизонтальный стабилизатор, спойлер, он уже изготовил чуть раньше, и тот ждал покраски.
По всему гаражу натыканы встроенные динамики – мощная аудиосистема частенько разрывает уши тяжёлыми гитарными рифами – любимая музыка бывшего гладиатора, когда он поглощён работой. Но не сейчас: вечер – поздно. А из динамиков доносился голос ведущего на радио. Словесный поток, льющийся из уст невидимого балабола, создавал шумовой фон, иногда трёп прерывался композициями, штурмующими верхние строчки музыкальных чартов. На этой волне тяжёлый рок не крутят, но Старкову сейчас хотелось умеренной тишины.
Три года прошло с тех пор, как Каратель установил в центре Колизея знамя своей команды. «Клинок Фемиды» свершил своё возмездие на Арене и заслуженно ушёл в архивы истории кровавой игры. Тимофей не жалел о том, что случилось тогда. С высоты своего жизненного опыта он сделал выводы, что, если бы не оказался на Арене, неизвестно, чем бы он занимался сейчас. Арена кое-что отняла у него, но и позволила начать жить с чистого листа. Ощутив себя в шкуре бармена Сэма, Тимофей целиком и полностью разделял теперь его точку зрения – нет ничего лучше спокойной жизни.
Пришлось со многим мириться, например, с тем, что хороших людей уже не вернёшь. Нэйтен не совершил свою месть: глупая смерть, но упрямцев вроде Соммерса трудно в чём-то убедить, особенно, если они абсолютно уверены в своей правоте. Как в случае с Нэйтом, жизнь жестоко обходится с такими.
И, конечно же, Тимофей помнил Электру. В его голове часто звучал фантомный голос этой загадочной женщины, которую невозможно было обмануть. По ночам он часто видел сны о ней, как она и сказала. Тимофей не знал: хорошо это или плохо.