Во власти Давида
Шрифт:
А потом рука сама собой тянется нажать кнопку «delete».
Сообщение, полное боли и обиды, исчезает в никуда.
Все прекрасно Ванесса осознавала, когда поступала так со мной. Поэтому стыдить ее и желать ей зла — глупо и никчемно.
Просто пишу: «за что?».
Всего два слова.
Отправляю сообщение.
Ванесса читает его. Но молчит. Ей нечего мне ответить. А на что я собственно, рассчитывала?
Закрываю ноутбук, и иду в ванную. Я заплаканная, зареванная, а скоро вернется монстр. Он не должен видеть моих
Глава 42
Таисия.
Лежу в ванне. Нет сил даже на то, чтобы принять душ. Я полностью разбита и растерзана.
— Милая, ты тут? — заглядывает в ванную Дава.
Киваю и смотрю на него совершенно иными глазами. Кого я вижу? Уставшего, убитого горем мужчину. И в то же время привлекательного, сильного накаченного парня. Как он может быть таким заботливым и жестоким одновременно?
— Ты чем-то расстроена?
Дава подходит ближе, опускается на колени к бортику, тянется поцеловать меня. Мои губы касаются его губ. Он целует, жадно вылизывает меня изнутри. А у меня перед глазами то, как он заставил меня взять в рот и отсасывать ему на глазах у его головорезов…
Поцелуй грозит перерасти в нечто большее. Дава возбуждается. Мужчина тянется расстегнуть пряжку ремня на джинсах. Вжикает ширинкой вниз. Я вся напрягаюсь. Теперь, зная его настоящие действия по отношению ко мне я не могу расслабиться в его присутствии.
Дава чувствует что-то неладное, расправляется. С расстегнутыми, держащимися только на его эрекции джинсами, он подходит к шкафу, вытаскивает оттуда коробку со свечками.
Молча наблюдаю за действиями этого монстра. Дава не спеша расставляет свечки по всей ванной комнате. Достает зажигалку, подносит пламя к каждому фитилю.
Затем достает упаковку с лепестками роз. Ого, даже не знала, что у него тут такие запасы хранятся. Интересно, для кого еще он устраивал подобные «романтИки»? Хотя, нет, не интересно. Завтра же я сбегу отсюда и постараюсь забыть весь этот кошмар как страшный сон.
Дава тушит основное освещение. Теперь нас освещает боковое мягкое свечение светильников, да магический колдовской свет от пламени свечей.
— Я насыплю в воду лепестки? — улыбается мне, и отблески пламени пляшут на его загорелой коже, отражаются в его огромных черных зрачках.
Киваю. Не хочу с ним спорить, иначе это может вызвать лишние толки и вопросы с его стороны.
Дава вскрывает упаковку, пересыпает лепестки в воду.
В воде они набухают, напитываются влагой. Вокруг все наполняется ароматом роз и лаванды.
— Там есть лаванда, — будто читает мои мысли Давид. — Она расслабляет. А ты очень напряжена, Тая.
— Нет, тебе показалось. — стараюсь улыбаться как можно более беззаботно.
Играюсь с розово-лавандовыми лепестками, пока он избавляется от футболки, и джинсов с боксерами.
Абсолютно нагой, с покачивающимся огромным, налившимся членом Дава опускается ко мне в воду.
— Хорошая
Чувствую себя некомфортно и незащищено в его объятиях. Хотя джакузи в нашей спальне большая, сделанная для двоих, как раз для таких вот «романтических» вечеров.
Дава ненавязчиво поглаживает меня по предплечьям, поливает теплой водой, посыпает лепестками. Он — сама нежность и сама галантность, если не знать всей предыстории. Если не знать всей ужасной правды.
— Ты такая напряженная, Тая. — говорит, касаясь мочки уха, щекоча меня своим дыханием. — Расслабься, милая, я помассирую тебе плечи.
Давид и правда начинает легонько разминать мне кожу. Я же не могу отпустить себя, позволить себе расслабиться, потому что каждую секунду ожидаю от него удара в спину.
Давид начинает целовать мою шею, спускается прямо на шрам. Мне неприятно. Я вздрагиваю.
— Больно сделал? Прости. — хрипло дышит, опустив голову мне на ключицы. Его член наливается еще больше. Горячий, горячее воды в ванной. Он жаждет моего внимания, но я физически не могу удовлетворить его сегодня.
— Я скучал по тебе Тая, весь день думал.
Интересно, о чем именно он думал. Вспоминал как издевался надо мной, как «мстил» невинной девушке?
Дава обхватывает мои полушария своими ладонями. Начинает легонько сжимать их, поглаживать, заставляя соски напрячься и затвердеть. Я не хочу всего этого, но не пошелохнусь, чтобы у него не возникли подозрения.
Дава тем временем ласкает мои соски, членом трется о промежность. Он явно настроен на продолжение нашего романтичного купания в постели. А я? Выдержу ли я это?
— У меня был трудный день, Тая, — разворачивает меня Давид к себе, заставляя сесть на него сверху.
Мои груди теперь над его лицом, и он с восхищением смотрит на небольшие полушария, увенчанные розовыми камешками затвердевших сосков.
«Ты даже себе не представляешь, какой тяжелый день был у меня!» — возражаю ему, но, разумеется, про себя.
Дава тянет меня на себя, буквально укрывает мною свою грудь, устраивает мою голову на своей груди.
Вода активирует его парфюм, я вдыхаю этот аромат, от которого текла раньше как последняя сучка, и понимаю, что он волнует меня до сих пор!
Я до сих пор, зная всю правду про наши взаимоотношения с Давидом, продолжаю испытывать влечение к нему. Мое тело до сих пор реагирует на его прикосновения, откликается на его ласку! Я полюбила его. За то время, пока он изображал из себя заботливого любящего мужчину, я влюбилась в него как последняя дура, и не так-то просто искоренить теперь это чувство в себе…
— У меня был тяжелый день, — повторяет Дава, — но как же хорошо возвратиться домой, уставшим и напряженным, когда тебя ждет твоя любимая!