Во власти Дубовой короны
Шрифт:
Есть такой несчастный: носит журнал, отмечает отсутствующих, ну и получает за это от них регулярно. Нет, не шоколадки.
Поди отметь того же Попова! Себе дороже будет. И не отмечать нельзя… Грустно это – между двух огней метаться. Поэтому в старосты группы выбрали Аню Кислицыну.
Очень вежливую, ответственную, положительную, зубрилку до мозга костей…
Вот к ней и подошла Таня.
– Ань, мне нужно будет объявление сделать для всех.
– И?
– Сможешь народ задержать на большой перемене? На пять минут,
– Хорошо. А что случилось-то?
– Я всем сразу и расскажу, – отвела взгляд Таня.
Аня тоже была вся в розовой дымке. И почему-то два красных пятна в районе поясницы. Да что ж это такое? И откуда оно взялось?
Никакого зрения не напасешься!
Аня свои обязанности знала четко. В перерыве между парами она встала и громко сообщила:
– Ребята, на большой перемене надо задержаться на пять минут. Для группы будет объявление.
– Так объяви сейчас? – предложил Попов.
– Поэтому сразу не расходимся и не разлетаемся, – проигнорировала его Аня.
Ей можно.
У нее родители тоже медики, и Попов ее задирать опасается. Раз прицепишься, а потом зачеты по сорок раз сдавать будешь. Или на практику в морг пойдешь. Столы мыть.
Запросто.
Это к Тане можно цепляться… с утра уже три записки подбросили на фаллическую тему. Тьфу, гады! Нет, записки ей не навредят. Противно просто.
Впрочем, это не помешало на большой перемене Тане встать перед группой.
– Ко мне на той неделе приехала кузина из Португалии. С завтрашнего дня она будет посещать занятия с нашей группой. Директор разрешил. Приказ подписан. У меня все.
Ну, это у Тани. У одногруппников вопросов было более чем достаточно.
– Углова, да откуда у тебя родственники за границей? Ты себя-то видела в зеркале? – с великолепным презрением пожала плечами Извольская.
– У бабушки троюродная сестра уехала за границу. Еще вопросы будут? И да, в зеркале я себя каждый день вижу.
– И на нем покрытие не осыпалось?
– Это покрытие, Катенька, – не выдержала Таня, – называется амальгамой. Погугли поди, только слово ищи на букву «а», не перепутай.
– Хамишь, Углова?
– Подстраиваюсь под оппонента, – Таня сверкнула глазами. И откуда только смелость взялась?
Раньше она себя сама запинывала в угол… мало ли отговорок для неконфликтных людей?
Нам еще вместе учиться…
Нам в одном городе работать…
А если она мне пакостить начнет?
Всё, конечно, так. Но есть категория людей, которые, не получив по морде подсвечником, окончательно распоясываются. И ввести их в рамки становится невозможно. Если не применять силовые методы, конечно.
Но тогда – снова ты во всем виноват?
Таня об этом особо не задумывалась. Усталость, тревога за бабушку, работа, учеба… какие там силы? Какие мысли? Выучить бы все необходимое – и упасть в кровать. Так-то она за себя могла постоять, но раньше. Намного раньше.
А сейчас…
Выспаться дайте!
Вот Извольская и решила, что можно наглеть. И сильно разочаровалась.
Нет, надолго ее сбить не получилось бы. Но вмешалась другая сокурсница.
Есть такие девушки. Генетика – штука вредная, кого-то она не щадит. Когда у девушки в восемнадцать лет фигура много раз рожавшей бабы, грузная и оплывшая, это не придает ей особой кротости. Если же к подобному телосложению прибавляется широкое лицо с носом-картошкой, маленькими глазками и тремя подбородками, – вообще беда.
А уж если бонусом идет характер потомственной хабалки…
Увы, это был именно тот случай. У Маши Михалковой все перечисленное имелось в полном объеме. И всем девушкам, хоть чуточку симпатичнее ее, она страшно завидовала.
А уж Тане…
Вот ведь дура!
Выглядит хорошо, но совершенно этим не пользуется, ходит как чмо, на все ей наплевать… Машке бы ее таланты и внешность! Она бы тут королевой курса была!
А эта…
Михалкова воспринимала Таню как личное оскорбление. А то, что на нее не обращали внимания и старались не связываться, удваивало возмущение.
– Танька, а на фига нам эта твоя девица сдалась?
На этот вопрос у Тани тоже был продуман ответ.
– Директор хочет, чтобы у нас появились иностранные студенты.
– А лекции им как читать будут?
– Кузина отлично говорит по-русски.
– А наши дипломы у них не принимаются?
– Почему? – удивилась уже Таня. – Сдается квалификационный экзамен, и добро пожаловать. И потом, Маша, это на врача, на хирурга или отоларинголога будет сложнее. А мы-то фельдшера. Считай – медперсонал. С нее и спрос другой будет.
– А чего она сюда прется?
– У них там обучение дороже Малахитовой шкатулки. Проще выучиться всему здесь, а потом сдать экзамен там.
– Ишь ты…
– Про медицинский туризм я слышал, – кивнул со знанием дела Попов. – У бати приятель в Америке, так он все здесь лечит. От зубов до задницы. Говорит, там такие счета, что сдохнуть дешевле.
Таня развела руками.
Мол, все довольны?
Довольны были не все, но Извольская не стала влезать, не желая вставать на одну доску с Михайловой, а остальным… кому было безразлично, кому любопытно…
Давай, веди сюда свою иностранку. А мы потом разберемся, что это за зверек такой.
Все это Таня и рассказывала вечером Лее. Та внимательно слушала и про одногруппников, и про их характеры. Потом кивнула.
– Не переживай, Таня. Меня не так легко обидеть.
– А ты помнишь, что убивать их нельзя?
– Помню-помню. Трупов не будет, только калеки. – Салея перехватила взгляд Тани в зеркале и фыркнула. – Да я пошутила! Не волнуйся. Мне твоя бабушка сегодня сериал про студентов поставила, я примерно понимаю, чего ждать.