Во власти мракобесия
Шрифт:
Поодаль лежало несколько неподвижных тел. На противоположной от Бориса стене при каждом новом выстреле кусок за куском отскакивала облицовка. Пахло пылью, туалетом и чем-то ещё очень едким, какой-то химией.
– Дайте мне автомат! Дайте мне автома-а-а-ат! – истошно вопил кто-то.
«Что же дальше?» – пульсировала единственная мысль.
Страх парализовал Бориса. Никогда прежде он не испытывал такого изнурительного страха.
«Что же мне делать? Так и лежать в этом проклятом углу? Зачем я тут нужен? Какой от меня прок? Какой вообще от всех нас прок?»
Откуда-то сверху короткими очередями бил автомат.
Борис заставил себя подняться и, прижимаясь к стене, пробрался в коридор. Две молодые женщины в пальто сидели посреди ковровой дорожки, обнимая друг друга, а позади них ходил туда-сюда пожилой седовласый мужчина, то и дело приседавший, словно уклонявшийся от чего-то пролетавшего над ним. Из ближайшего кабинета на четвереньках выползла крупная женщина, с растрёпанными волосами, в длинном полосатом свитере, обмотанная вокруг поясницы красным пуховым платком.
– Девочки, девочки, тихо, не надо паниковать, – бормотала она.
По зданию снова прокатилась грохочущая волна, стены затряслись.
– Это конец, – убеждённо проговорил пожилой мужчина, подойдя на полусогнутых ногах к Борису. – Всему конец…
Он пригладил рукой волосы и поёжился. С лестничной клетки пригнувшись в коридор вбежали человек десять молодых парней, одетых в камуфляж.
– Куда вы?
– В подвал надо! Иначе сюда через коммуникации пройдут! Тогда уж точно перебьют всех!
– А так разве не перебьют? – бесцветно спросил седовласый.
Переждав несколько минут, они бросились по лестнице вниз. Возле лифта о стену вжикнуло несколько пуль, одна с визгом отрикошетила и вгрызлась в ковровую дорожку у самых ног Бориса. Обнявшиеся женщины ахнули и, вскочив на ноги, попятились в глубь коридора. В ярких солнечных лучах клубилась пыль. И снова зажужжал рой пуль, всклокочивая воздух, загрохотали снаряды. Из распахнувшейся от взрыва двери ближайшего кабинета вылетели листы бумаги, полыхнуло пламя, взвихрились чёрные клочки.
Женщина с красным платком на пояснице с рыданием бросилась прочь.
С верхних этажей группами торопливо, подталкивая друг друга, спускались люди.
– Там всё горит… – оборонил кто-то из них, словно отвечая на вопросительный взгляд Бориса Жукова. – Убитых – страх сколько…
– Куда вы?..
– Подальше от огня… В противоположном конце коридора огнём вскипел воздух, ахнуло, зашипело, с треском посыпались ошмётки штукатурки, пахнуло гарью и порохом.
– Аня! – завизжал женский голос. – Анечка! Господи! На куски!.. Как же это?! На куски разорвало!
Жуков побежал к лестнице, пригибаясь и отплёвываясь от набившейся в рот пыли…
Кажется, совсем недавно он покинул первый этаж, но теперь не узнал его. На полу лежало множество трупов, всюду темнела кровь – где-то застыли лужи, где-то тянулись густые полосы от волоком протащенных тел. Из-под развороченных дверей туалетов текла зловонная жижа. Тут и там валялась скомканная одежда. В воздухе плавал густой запах гари.
– Всем вывернуть карманы!
Борис Жуков двигался в толпе пленных. Время тянулось томительно долго.
– Всё сюда! В кучу! Документы, ключи! Ты, сними куртку, теперь рубаху, раздевайся дальше!
Воздух гудел от учащённого дыхания и стонов. Ноги подкашивались от пережитого и от ожидания неведомого.
– Кто чистый, валяй в ту дверь!
При выходе из подъезда омоновцы время от времени вскидывали автоматы и били наугад:
– Против власти попёрли, суки!
В глубине этажа кого-то лупили ногами и прикладами, встряхивали и опять били.
– Что, говно собачье, повоевать захотелось? За Хасбулатовым [3] попёр, выродок?!
3
Хасбулатов Р. И. – председатель Верховного Совета в 1991–1993 годах.
Борис видел, как трёх человек, одетых в камуфляж, вырвали из толпы и отогнали в сторону, под лестницу.
– Этих не выпускать!
– Куда вы их?! – запричитал женский голос.
– Назад, сволочь! Всех вас надо к стенке, коммунис тов красножопых!
Громыхнули три короткие автоматные очереди. Почти в ту же секунду откуда-то снизу донеслись выстрелы, взорвалась граната.
– Вот падлы! Опять начали! – проревел ближайший к Борису омоновец, дыша перегаром. – А ну вы все! Бегом из здания! – И махнул кому-то рукой: – Вниз! В подвал! Там наши на кого-то напоролись!
Борис услышал, как боевая группа, громко топая сапогами, быстро побежала через фойе. Чуть скосив глаза, он увидел под лестницей трёх только что расстрелянных парней.
– Не верти башкой! – Могучий удар в спину прикладом едва не сшиб его с ног.
– Всех в отделение! – приказал хмурый голос. – Там разбираться будем.
Борис заставил себя подняться…
Кого-то загоняли в автобус, кого-то направляли вверх по улице в отделение. Всюду стояли омоновцы, некоторые опирались на огромные щиты – мрачные рыцари в огромных касках и тяжёлых бронежилетах. Поигрывая дубинками и автоматами, они выбирали иногда из толпы жертву и обрушивали на неё остервенелые удары, стуча по рукам и ногам…
«Зачем нас в милицию?.. В милиции забьют до смерти… Могли бы уж тут… Зачем тянуть?» – Борис ощутил, как боль от удара в спину начала разрастаться, жгучая пена поднялась к плечам и тяжело стекла к пояснице. Тело стало неметь.
– Стоять! Всем остановиться! – прогремела внезапно команда.
– Почему? – едва слышно поинтересовался кто-то из пленных.
– Обстрел начался… Сворачивайте во двор! Живо!
– Какой обстрел?..
Упрямец тут же получил сокрушительный удар прикладом в лицо. Хрустнул хрящ, лопнула бровь, человек мешком рухнул на тротуар.