Во власти мракобесия
Шрифт:
Опираясь на трость, он медленно двинулся в сторону камина, где потрескивали охваченные огнём поленья.
– Николай! – Машковский остановился, уставившись на пламя.
За его спиной бесшумно появился секретарь.
– Уничтожь это, – Машковский указал глазами на шприцы. – Да не сейчас, после… Ты что, курил? Табаком пахнет.
– Курил, Григорий Модестович, что-то захотелось. Два года ни-ни, а сегодня вдруг снова соблазнился.
– Брось. Неумно это. – И с внезапным раздражением добавил: – Не бросишь курить – урежу зарплату. Понял?
– Понял.
– Молодец. Мне бы такого сына понятливого… Ты в Белом доме был сегодня?
– Да, Григорий Модестович, был. Сказали, что бумаги ещё не готовы.
– Не готовы… – Он устало опустился на стул и несколько раз стукнул тростью о пол. – Ладно, я подожду. Ну а что там вообще?
– Народ поджал хвосты, – доложил Николай. – В Белом доме ведь теперь СБП обосновалась.
– Служба безопасности президента? Сам Коржаков?
– Нет, отдел «П», начальником поставлен какой-то Смеляков.
– Надо узнать, кто такой, откуда пришёл, что собой представляет… СБП, говоришь? Наверное, чинуши разом обделались? Что ж, понимаю их. Зато воровать станут умнее, пусть и меньше… Ты всё-таки соедини меня с Петли-ным. Перемолвлюсь с ним парой слов.
– Сейчас свяжусь с ним…
Утро 2 декабря началось для владельца Мост-банка с неприятностей. Уже на выезде из своего загородного дома Владимир Гусинский заметил, что следом за ним по Рублёво-Успенскому шоссе двинулись две незнакомые машины «вольво». Одна из них легко вклинилась между бронированным «мерседесом» Гусинского и сопровождавшим его джипом охраны.
– Это наши, Толя? – обратился Гусинский к сидевшему рядом с водителем начальнику охраны.
– Чужие, – ответил тот, внимательно глядя через окно на «вольво».
– Так пусть отстанут! Чего они прилипли к нам? Толя, ты слышишь меня? – Гусинский беспокойно оглядывался на двигавшуюся вплотную к ним «вольво». – А если это хвост? Или ещё хуже?
– Владимир Александрович, сейчас оторвёмся, – попытался успокоить Толя. – Не бойтесь.
– Как это «не бойтесь»? У меня нервы ни к чёрту! Меня малейшая мелочь выводит из себя! Где наш джип?
– Сзади едет, позади этой чёртовой «вольвочки», я его вижу… Сейчас свяжусь с ними.
Охранник нажал кнопку переговорного устройства:
– Мужики, вы что, спите там, что ли? Что за дела? Почему отстаёте?
– Толя, мы не можем к вам подобраться. Сигналим, но «вольво» к вам крепко прилила. И за нами ещё одна увязалась, внаглую прилепились. Не пойму, чего им надо. Поднажмите чуток, мы попытаемся обогнать их…
Гусинский напряжённо вслушивался в переговоры охраны.
«Кто это? Чего им надо? А если начнут стрелять? Мало ли что машина бронированная, всякое может быть. В стране каждый день убивают банкиров прямо на улице! Никакой жизни! Или они хотят похитить меня? Тогда ведь может быть и впереди засада! Господи, что происходит! Скорее въехать в город! Скорее к людям!»
В считанные минуты он успел убедить себя, что на него устроена охота, и от этой мысли, завладевшей всем его существом, банкира начало трясти. По лицу побежали струйки пота.
Он увидел, как охранник приготовил пистолет.
– Чёрт знает что! – вырвалось у Гусинского, и он постучал кулаком по плечу водителя. – Жми! Давай в офис, быстро. Это просто бред какой-то!
«Мерседес» Владимира Гусинского на огромной скорости влетел в Москву, но «вольво» не отставала, уверенно повторяя все манёвры «мерседеса», держась в каких-нибудь полутора метрах от него, словно приклеенная. Толя прижал к уху мобильный телефон и отдавал кому-то распоряжения негромким голосом.
– Кто же это? – прошептал банкир, глядя в заднее стекло.
– На Кутузовский выскочим, там просторнее! – крикнул водитель, напряжённо глядя на дорогу сквозь бешено работавшие «дворники», с трудом справлявшиеся с налипавшей на лобовом стекле грязью.
– И что?
– Тогда наши смогут подобраться к этим козлам сбо-к у, – пояснил водитель.
– Владимир Александрович, – охранник повернулся к Гусинскому и уверенно улыбнулся. – Ребята вызвали банковский броневичок. Сейчас надёжная бригада выручит нас.
Через несколько минут машины выехали на Кутузовский проспект, затянутый клубившейся над автострадой бурой мокрой пылью.
Внезапно, громко сигналя, справа вырулил банковский бронированный автомобиль для перевозки денег. Лихо объехав мчавшуюся процессию, броневик пристроился слева от первой «вольво». Из открытого окошка высунулась чья-то рука с пистолетом и сделала знак водителю «вольво», – мол, хватит дурить, убирайтесь.
– Вы что, пальбу хотите устроить? – выдохнул Гусинский.
– Если придётся, Владимир Александрович, – усмехнулся охранник.
– С ума все посходили! – Банкир побледнел.
В ту же секунду у «вольво» опустилось окно задней дверцы, и находившийся на заднем сиденье человек поднял на уровень лица спецназовский автомат с таким расчётом, чтобы его увидели люди в броневике.
– Отваливайте! – крикнул он, но его голос растаял в шуме двигателей и колёс.
В ответ на это открылась боковая дверь броневика, и оттуда показались несколько фигур в камуфляже, все с автоматами. Машины продолжали мчаться на прежней скорости, пронзительно гудя и моргая фарами, пугая всех и заставляя уступать дорогу.
– Что там у них происходит? – Гусинский вертелся на месте, пытаясь разглядеть, что делалось сзади. – Толя, они, кажется, автоматы приготовили!
– Точно…
Прошло ещё несколько мгновений, и из окна «вольво» высунулся кончик гранотомёта «муха» и чья-то рука.
– Что они показывают нашим? – выдавил из себя банкир, чувствуя, как у него похолодели ноги. – Это что такое торчит? Что там в этой «вольво»?
– Гранатомёт, – упавшим голосом откликнулся водитель, поглядывая в боковое зеркальце. – Мать их, у них гранатомёт… И ещё что-то показывают… Наши-то отваливают…