Во власти мужа
Шрифт:
Невероятная легкость настигла меня, когда высказала то, что носила в себе. Богдан, услышав, что есть шанс все исправить, не раздумывая схватился за него:
— Я спрошу тебя вно… — хочет задать тот самый вопрос, но я накрываю его рот ладонью, не давая договорить.
— Нет. Ты дал обещание, Богдан, что не повторишь этих слов. Ни словом, ни жестом, ни взглядом.
Сначала растерялся от непонимания и от моих переменчивых слов, которые усложняют дело, запутывая клубок еще дальше. Но в следующее мгновенье нашел ту верную ниточку.
— Хорошо. Пусть так. Но я повторю это, ни сказав ни слова, и звучать это будет отчётливее.
— Как…
— Губами.
Богдан обхватил лицо и прижался губами к моим, растворяя их в поцелуе крепком и пламенном, который был громче всех слов, сказанных друг другу. В эти секунды слияния я наконец ощутила, насколько остры его чувства ко мне и насколько они схожи с моими…
Когда-то давно я спрятала их, закопала из глубоко в своем сердце, потому что обожглась и боялась, что не смогу пережить эту боль еще раз. Это было для меня верным и самым простым вариантом, как я думала. Ведь лучше и эффективнее, когда исключаешь все варианты. Именно это я и сделала.
То, что было с Глебом — это попытки обмануть саму себя. Свое сердце. Поверить в любовь и вырастить ее из желания и взаимной симпатии… Но как, если по факту корней самой любви не было? Вернее, они были, но совершенно к другому человеку, и прикопанные настолько, что глазу не видать. Плюс ко всему, мое сердце способно вырастить лишь одно дерево любви. Поэтому мой возможный союз с Глебом не продлился бы долго, не смотря на его слишком громкие чувства ко мне.
— Я больше не буду спрашивать… — шепчет он в губы и касается рукой груди с правой стороны. — Лучшим ответом для меня будет биение твоего неравнодушного сердца, которое отчетливо слышу.
— Ты заставил его проснуться. — я нарываю его ладонь своей и смотрю в глаза, в которых плещется трепет. — Заставил вновь довериться… Мое сердце в твоих руках. Не смей его предавать.
Голос дрожит от эмоций, как и губы. Богдан прижимает меня к себе и успокаивает обещанием:
— Никогда. Слышишь? Никогда этого не сделаю. Не позволю ему сжаться от боли и предательства. Скорее убью себя и попаду в ад, где буду гореть синим пламенем.
Его нежные руки утешающе поглаживают спину, а губы, как печать обещания, прирастают к виску, закрепляя сказанное. Я растворяюсь в его объятиях и, утыкаясь носом в грудь, вдыхаю обволакивающий терпкий аромат своего мужа.
— Я верю тебе. — шепчу и, наконец, обретаю окрыляющее освобождение.
Эпилог
Месяц спустя
— А я говорю тебе, что слышал, как она пролепетала «ма-ма»… — спорит со мной муж и пытается доказать свое.
Это ужасно веселит меня, но я решаю сдаться. Усыпив дочь, мы заходим в мою спальню, и я плюхаюсь на софу, растягивая ноги во всю длину.
— Ладно, ладно, пусть будет по-твоему… — смеюсь и слегка поддеваю Богдана. — Я даже удивлена, что она не назвала первыми звуки похожие на «па-па», ты ведь целыми днями с ней, как с попугайчиком, учишь говорить.
— То есть тебе смешно, да? — делает оскорбленный вид он и предупреждает, тыча в меня указательным пальцем. — Вот увидишь, Уля заговорит очень быстро.
— Да я не сомневаюсь. Только не в три-четыре месяца, Богдан. Это физиологически невозможно.
— Невозможное возможно — слышала такое?
Я лишь закатила глаза на этого упрямого овна, для которого доводы — ничто перед своими убеждениями.
Муж поднимает мои ноги и садиться рядом, укладывая их на себя.
— Я рад, что мы переехали сюда. — меняет тему на более приятную и пальчиками скользит по лодыжке.
— С чего это такие откровения? Раньше ты не видел особых причин для переезда.
— Ну хотя бы, потому что здесь спальни через стену.
— Да что вы говорите…
Сейчас мы живем в доме, который Богдан изначально предоставим нам с Улей. Он звал к себе, но я решила, что нашу новую жизнь лучше начинать в новом месте, а не в доме, в котором стены пропитаны тяжелыми воспоминаниями. Здесь нам будет легче обоим.
— Устала?
— Есть немного.
Муж стягивает с меня носки и начинает массажировать стопы.
— Так лучше?
— Определенно… — закрываю глаза от приятных ощущений.
Легкий поцелуй в пятку заставляет вздрогнуть и начать отпираться.
— Щекотно, Богдан…
— А так? — он продолжил усыпать поцелуями стопы, касаясь чувствительной кожи щетиной.
Я ерзаю, но не желаю вырваться из приятных ласок.
— Ну хватит, я буду громко смеяться, если ты не перестанешь.
— Тогда точно не перестану… Закрой глаза.
— Зачем? — спрашиваю, но делаю, как он велит.
Откидываю голову на подушку и пытаюсь расслабиться. Выходит не очень, ведь чувствую, что его пальцы скользят по изгибам ног вверх, и губы начинают усыпать поцелуями все выше и выше.
— Что ты делаешь? — останавливаю сладкую пытку и удерживаю его голову.
— Что я делаю? — вторит он, улыбаясь и целует меня в бедро.
Кожа от влажным прикосновений покрывается мурашками, и внутри все сжимается и трепещет. Я не спала с Богданом, когда вновь сошлись, хотя и были близки на уровне поцелуев и прикосновений.
Но что-то мне подсказывает, что сейчас его намерения куда больше, чем простые ласки и тепло которые дарил в последнее время.
Его руки проникают под платье и устремляются к груди, сжимают ее, отчего я ахаю и обвиваю его ногами. Он нависает надо мной, опираясь руками в софу, гипнотизирует томным мутным взглядом и касается большим пальцем моих губ, приоткрывая их.
Он целует глубоко и ненасытно, передавая все желание, которое испытывает.
— Я хочу любимую жену. — хрипит в полуулыбке, ища в моем взгляде взаимность. — А чего хочешь ты?