Во власти огненного наследства

Углев Роман

Это было неожиданно. Разбойники оторопели. Но еще до того, как они увидели самого всадника, просвистел нож и вонзился в ветку дерева в том месте, где была привязана веревка, обрубив таким образом петлю Эмиля. Свалившись на землю словно мешок, он тут же пришел в себя, поскольку петля ослабла, в его легкие хлынул столь желанный свежий воздух.

В тот же миг из чащи леса стремительно выехал всадник на вороном коне. Нижняя половина его лица была закрыта куском темной материи, но глаза горели неистовой яростью. Будучи полностью безоружным, он спрыгнул

с коня на скаку прямо в толпу бандитов и, прежде чем разбойники успели что-либо понять, один из них уже лежал поверженным на землю, а всадник, вооруженный его копьем, был готов к сражению.

Опомнившись, грабители ринулись на непрошенного гостя, но он орудовал копьем столь мастерски, что все попытки нападающих оказались тщетны. Через несколько мгновений трое из них были поражены, а двое с вывихнутыми кистями рук остались без оружия. Видя, что происходит, разбойник на коне Эмиля попробовал поступить с таинственным воином так же, как он поступил с Дарием, но всадник ловко увернулся от молота и, сумев ухватить его по ходу удара за рукоять, не только вырвал оружие из руки нападающего, но и сдернул несчастного с коня, обрушив молот на его же голову.

Оставшиеся в живых два разбойника, объятые страхом с криками бросились бежать, а победитель, метнув копье им вслед, мощным броском и точным попаданием поверг на землю еще одного бандита, пронзив его насквозь. Затем он спокойно подошел к коню Эмиля и, взяв его за узду, сначала подошел к Дарию и помог ему подняться, а потом подвел к рядовому его лошадь и, вложив вожжи в его ладонь, тут же запрыгнул на своего вороного и ускакал.

Спасенные еще какое-то время молча стояли и изумленно смотрели вслед своему неожиданному избавителю, а затем Дарий тихо спросил:

– И кто это был?

– Таинственный бескорыстный герой с закрытым лицом, – все еще тяжело дыша, ответил Эмиль так, будто прочитал цитату из какой-то поэмы.

– Я заметил, – с печальной усмешкой ответил Дарий. – И все-таки…, хотя бы что-нибудь! Хоть какая-нибудь примета…, хоть что-то, чтобы его потом можно было разыскать и отблагодарить!

– Вороной конь. На лице темный платок. Сандалии не как у римлян, ремень толще, и с какой-то блёсточкой. Глаза …не запомнил, кажется, …светлые, …но они просто горели от гнева. Туника тоже темная, почти черная, как, впрочем, и сандалии. А, кстати…

Эмиль запрыгнул на коня и подъехал к нависающей над дорогой ветке, где еще совсем недавно висел в петле.

– Попридержите коня, хозяин.

– Что ты хочешь сделать? – спросил Дарий, беря коня Эмиля под уздцы.

– Достать вот это.

Он встал на спину своего скакуна ногами и, поднявшись во весь рост, потянулся за ножом, которым была обрублена его петля. Достав кинжал, он спустился в седло и, покрутив оружие в руках, с восхищением сказал:

– А знатный ножичек!

***

Время тянулось бесконечно долго.

Вдоль украшенной мозаикой стены большого зала своего зимнего дворца беспокойным шагом

прохаживался туда и сюда красивый высокий мужчина в богатом одеянии. Его звали Ятон, он был царем одной из многих крупных провинций бывшей Финикии, а ныне завоеванной Римом территории некогда славного Карфагена. Карие глаза, густые крылатые брови, дерзкий взор, широкие плечи, высоко поднятая голова, все в нем сразу выдавало сильного лидера, но сейчас его взгляд был растерянным, а лицо приняло беспомощное выражение. Видимо для Ятона было совсем непривычным состояние, когда он не мог контролировать ситуацию.

С противоположной стороны зала располагался вход в спальню, двери в которую были открыты, но занавешены, так что, царь слышал все происходящее внутри. Он вздрагивал каждый раз, когда из спальни раздавались стоны или крики, и от волнения запускал свои крепкие узловатые пальцы в густые черные волосы, которые волнистыми кудрями достигали его плеч. Его миниатюрная супруга, царица Камилла, мучилась родами уже несколько часов подряд и, хотя, по уверениям повивальщиц, роды проходили нормально, царь не мог расслабиться ни на минуту.

Наконец из-за занавески раздался надрывный натужный стон, вслед за которым последовали громкие радостные возгласы служанок и не менее громкий плач младенца.

После кажущимися вечностью нескольких напряженных часов переживания, Ятон все-таки с облегчением вздохнул, и отодвинул занавес.

Его жена лежала на постели, укрытая испачканной кровью простыней и, плача от счастья, прижимала к себе очаровательное новорожденное дитя мужского пола. Младенец, после того как его отдали матери в руки, перестал плакать и смешно уткнулся в ее грудь.

– Поздравляем, господин царь! У вас сын! – Сказал кто-то.

Ятон с любовью посмотрел на жену. Их глаза встретились.

О! Как же она была прекрасна!

В отличие от большинства женщин в их окружении, у нее был редкий цвет волос, темно-русый с золотистым оттенком и голубые, цвета неба, глаза. Небольшой милый рот, с чуть припухлой передней частью верхней губы, аккуратный ровный нос, две очаровательные ямочки на щеках…, она было просто необыкновенна. Роды длились восемь долгих часов, и сейчас, о чудо! У них родился прекрасный малыш, мальчик, наследник престола. Теперь на усталом, но бесконечно милом для Ятона лице Камиллы сияла блаженная улыбка. Царь подошел, взял супругу за руку, и наклонившись, поцеловал ее в губы. Она благодарно потерлась о его ладонь щекой, закрыла глаза и… уснула.

Царь вопросительно поднял глаза на повивальных служанок. Одна из них по имени Сенна тут же подошла и, взяв у царицы младенца, поднесла ладонь к губам своем госпожи. Ощутив ровное и свободное дыхание, она подняла глаза на Ятона и тихо с улыбкой сказала:

– Все хорошо, господин. Она просто спит. Это нормально после таких родов.

Царь встал, еще раз с любовью посмотрел на младенца и затем приказал:

– Ювелира мне сюда! Я хочу, чтобы мне сделали перстень в честь дня рождения моего сына.