Во власти страха
Шрифт:
Она снова вгляделась в туннель и не увидела в нем никакого движения.
– Чисто, Райм.
– Прекрасно. Давай действовать.
Он становился нетерпеливым. Сама Сакс уже давно горела нетерпением. Ей очень хотелось уйти отсюда.
– Начни с жертвы.
«Райм, она не просто жертва, – подумала Сакс. – У нее есть имя. Хлоя Мур. Ей было двадцать шесть лет, она работала продавщицей в бутике, продавала одежду с нитками, свисающими из швов. Получала почти минимальную зарплату, потому что была опьянена Нью-Йорком. Карьерой актрисы. Тем, что ей двадцать шесть лет.
Сакс натянула на бахилы резиновые ленты, чтобы отличать свои следы от следов преступника и бывших здесь до нее спасателей – следы их обуви она сфотографирует потом как контрольные образцы, – и подошла ближе к телу. Хлоя лежала на спине, блузка ее была задрана почти до грудей. Сакс обратила внимание, что даже в смерти ее красивое круглое лицо искажено гримасой, мышцы напряжены. Это говорило о боли, которую испытала жертва, боли, ведущей к смерти. На ее губах виднелась пена. И обильная рвота. Запах был отвратительным. Сакс заставила себя отвлечься от него.
Руки Хлои были сомкнуты за спиной дешевыми наручниками. Пользуясь универсальным ключом, Амелия сняла их. Лодыжки жертвы стягивала клейкая лента. Сакс разрезала ее хирургическими ножницами и положила в сумку серые пыльные полосы. Поскребла под темно-красными ногтями молодой женщины, заметив волокна и грязно-белые частички. Возможно, она боролась с преступником, и значит, могли обнаружиться ценные следы, даже кусочки кожи, а если его ДНК есть в базе данных, личность можно будет установить за несколько часов.
– Сакс, я хочу видеть татуировку, – сказал Райм.
Амелия заметил маленькую синюю наколку на шее жертвы справа, возле плеча, но давнюю. Кроме того, легко было увидеть ту, что сделал убийца. Она опустилась на колени и навела видеокамеру на живот Хлои.
– Вот она, Райм.
– Его сообщение, – прошептал криминалист. – Собственно, часть сообщения. Как думаешь, что оно означает?
Глядя на буквы, Сакс понимала, что вопрос его риторический.
Глава 6
Единственное вытатуированное слово было около пяти дюймов длиной и шло горизонтально в одном дюйме над пупком жертвы.
Хотя убийца предположительно использовал яд, а не краску, буквы, слившиеся в воспаленную рану, было нетрудно прочесть.
– Так, – сказал Райм, – второй. И окаймление, фестоны. Интересно, зачем они?
– Они не так распухли, как буквы, – заметила Сакс. – Возможно, в них нет яда. Они похожи на рану, а не на татуировку. И посмотри на буквы, Райм.
– На то, как превосходно они выписаны?
– Совершенно верно. Каллиграфически. Это мастер, знающий свое дело.
– И еще одно замечание. Каллиграфия, должно быть, заняла немало времени. Убийца мог бы написать это слово грубо. Или просто ввести ей шприцем яд. Да, собственно говоря, и застрелить. Что за игру он ведет?
У Сакс возникла мысль.
– А
– Да, видны болезненные реакции, но, мне кажется, они появились потом. Хлоя не могла быть в сознании, пока он писал свое сообщение. Даже если она не пыталась вырваться, невольное движение испортило бы его работу. Нет, он каким-то образом обездвижил ее. На голове есть травмы?
Сакс внимательно осмотрела голову покойной, заглянула ей под блузку.
– Нет. И я не вижу никаких следов тазера [7] . Или электрошокера… А, Райм, видишь это?
Она указала на крохотную красную точку на шее Хлои Мур.
– Место укола?
– По-моему, да. Видимо, снотворного, не яда. Нет никакой опухоли или других раздражений, какие бы вызвал яд.
– Анализ крови покажет.
Сакс сфотографировала рану, наклонилась и старательно вытерла ее, снимая следы, а потом все тело и землю вокруг него. Такой внимательный преступник должен был действовать в перчатках – похоже, так оно и было. Однако он вполне мог оставить ценные улики на жертве и на месте преступления.
7
Тазер – электрошоковый пистолет, стреляющий металлическими стрелами.
Эдмон Локар, французский криминалист, живший в двадцатом веке, сформулировал «принцип обмена»: всякий раз, когда совершается преступление, происходит передача улик между преступником и местом преступления или между преступником и жертвой. Улику (которую он называет «пылью»), может быть, очень трудно обнаружить и собрать, но для усердного криминалиста-новатора она всегда существует.
– Райм, здесь что-то странное.
– Странное? – В его голосе послышалось пренебрежение к этому простому слову. – Продолжай, Сакс.
– Я использую только один оставленный прожектор – другой направлен в туннель. Но тут на земле две тени. – Амелия подняла взгляд и медленно пошла по кругу, чтобы все осмотреть. – Ага, тут еще источник света наверху, между двумя трубами. Похоже, фонарик.
– Его не оставили те, кто был здесь?
– Какой полицейский или медик бросит свой «маглайт»?
Большие черные фонарики трубчатой формы, которые используют все полицейские и пожарные, бесценны – это превосходные источники света, а в схватке могут служить ударным оружием. Фонарь же, который увидела Сакс, был дешевым, пластиковым.
– Он приклеен к трубе клейкой лентой. Райм, кто может оставить здесь фонарик?
– Вот и объяснение.
– Чему? – спросила Сакс.
– Тому, как управляющая обнаружила тело. Фонарик. Это наш преступник постарался, чтобы мы нашли его сообщение.
Слова Райма показались Сакс несколько язвительными, но она всегда подозревала, что его напускная грубоватость и сардоническая манера говорить являются защитной реакциюей, хотя и считала, что он возводит эти оборонительные баррикады выше, чем нужно. Сама она предпочитала оставлять свое сердце незащищенным.