Во власти тьмы

Бек Джей Эл

— Не останавливайся, — бубнит она.

Я целую лопатку Роуз и работаю руками быстрее, трахая ее задницу большим пальцем и одновременно воздействуя пальцами на ее клитор.

Она взрывается с тихим хныканьем, которое переходит в стон в виде моего имени. Я с трудом сглатываю, сдвигаясь, чтобы прижаться к ней своим ноющим членом. Через несколько секунд она сжимает мое запястье, чтобы не дать мне продолжить.

Я отодвигаюсь от нее и направляюсь к раковине, чтобы вымыть руки.

— Я бы вылизал соки с твоей киски,

но я собираюсь сделать завтрак, так что давай будем поддерживать гигиену, ладно?

Роуз встает, берет с пола простыню и оборачивает ею свою грудь, словно полотенцем.

— Мы не закончили на этом?

Я поворачиваюсь к ней с ухмылкой на лице, облокачиваясь на край раковины и вытирая руки.

— Что это значит?

Стараясь не наступить на простынь, она подходит ко мне и опускается на колени у моих ног. Я с трудом сглатываю от этого вида, и вдруг мне становится трудно дышать. Роуз берет меня в руку, наклоняя голову вперед, и смыкает вокруг меня рот так далеко, как только может.

Я тянусь к стойке, нуждаясь в опоре.

— Дерьмо, Роуз.

Она закатывает глаза, чтобы посмотреть на меня, и делает еще одно долгое всасывающее движение ртом, следуя рукой за ее губами к моей головке, а затем обратно. Я зарываюсь пальцами в ее волосы, зная, что долго не протяну.

— Чуть сильнее.

Как гребаная чемпионка, она добавляет еще усилий, а затем малейшее касание ее зубов отправляет меня за грань. Роуз принимает и это, проглатывая меня, смакуя мою сперму, пока мои колени не начинают трястись.

Когда она заканчивает, то вытирает рот простыней, и я помогаю ей встать.

— Как тебе?

Я сильно целую ее, переплетая наши языки. Когда я позволяю ей сделать вдох, она словно в трансе и пошатывается.

— Чертовски потрясающе.

Розовый румянец окрашивает ее шею, и она поворачивается к яйцам, которые я бросил в пользу ее тела.

— Давай поедим, а потом займемся более веселыми вещами.

Я в последний раз сминаю ее задницу и иду в спальню, чтобы быстро принять душ. Если Роуз готовит, то я поем. Если нет, то я сам все приготовлю и накормлю ее.

Я быстро моюсь в силу того, что меня окутывают мысли о ее теле и желание вновь взять ее. Когда я выхожу из спальни, вытирая волосы полотенцем и надевая боксеры, по крайней мере, на время, я застаю Роуз за готовкой яичницы с прижатым к уху телефоном.

У меня замирает сердце, и я сокращаю расстояние за несколько шагов, выхватываю телефон из рук, где она держит его между головой и шеей, и вешаю трубку.

— Какого черта ты творишь?

Она замирает со спатулой в руке и грозящейся упасть с тела простыней, поскольку я чуть не сбил ее с ног.

— Что случилось?

Я взмахом руки указываю на телефон.

— С кем ты говорила?

— С Валентиной. Я не говорила с ней с тех пор, как мы уехали из домика, и я хотела ввести ее в курс дела.

Я не

даю ей продолжить объяснения. Она идет за мной, пока я шествую в спальню, хватаю чемоданы из шкафа и бросаю их на кровать.

— Начинай собираться.

Она прижимает простыню к груди.

— Зачем? Что происходит? Я не хочу опять уезжать.

Пока я думаю об этом, я выключаю телефон и вынимаю батарею. Затем прохожусь по комнате и собираю одежду на выход и ту, которую нужно упаковать.

Она хватает меня своими холодными руками за бицепс.

— Что происходит? Поговори со мной.

— Ты позвонила Валентине. У нас какое-то время была шпионка в доме. Мы думали, что избавились от нее, но никогда нельзя быть уверенным. Не говоря уже о том, что кто угодно может прослушивать наши телефоны, компьютеры, эту квартиру, все это.

Она выглядит растерянной, опустив уголки губ с тяжелым взглядом.

— Если ты так переживал из-за этого, почему ты ничего не сказал?

Я бросаю одежду в чемодан и смотрю на ее сторону гардероба.

— Потому что я не хотел заставлять тебя волноваться еще сильнее, когда ты только…

— Только что?

Я останавливаюсь и с трудом сглатываю, встречаясь с ней взглядом.

— Когда ты только перестала ненавидеть меня.

Роуз качает головой, на этот раз заходя за мной в гардероб.

— Я никогда тебя не ненавидела. Ты часто выводил меня из себя, конечно, но я никогда не ненавидела тебя.

Ничего из сказанного мною не исправит ситуацию. Мы опять должны уехать, и это моя вина с самого начала. Это нечестно по отношению к ней. Я сажусь на край кровати, бросаю горсть одежды, которую держу в руках, позволяя ей соскользнуть на пол.

— Ты можешь остаться здесь. Они хотят только меня. Она хочет только меня.

Роуз подходит ко мне и опускается так, чтобы видеть мое лицо.

— Что насчет здешнего совета, твоей сестры? Они должны защищать нас. Вот почему мы приехали сюда и устроили весь этот цирк с самого начала.

У меня немеет язык, и мне приходится сглотнуть, прежде чем я смогу заговорить вновь.

— Да, но не было ни звонков, ни охраны, ничего. Я начинаю думать, что моя сестра не может защитить нас даже больше, чем себя. Почему, по-твоему, она так хотела заключить союз с советом другого влиятельного города? Она боится чего-то или кого-то.

— Мы можем помочь ей? — спрашивает Роуз, скользя рукой по моему бедру, чтобы переплести наши пальцы.

Я фыркаю и отвожу взгляд.

— Этот мир тебя не заслуживает. Она бы отдала тебя на растерзание, если бы это способствовало ее политическим амбициям. Гуппи не может помочь акуле, если только она не хочет стать едой.

Роуз скалится, отдергивая свою руку от моей.

— Я могу быть слишком милой, но это не то, чего я должна стыдиться или прекратить делать, потому что все остальные - мудаки.