Во власти тьмы
Шрифт:
— Я не думаю, что они убьют тебя, понимаешь? Ее не очень привлекает идея казни. Она может просто запереть тебя ненадолго. Я замолвлю за тебя словечко, и я думаю, это поможет.
Мягкость исчезает из взгляда Кая.
— Ни за что. Ни за что на свете. Я лучше умру, чем вновь окажусь под контролем этой женщины.
Это, кажется, приводит в замешательство Селену, а вслед за ней и меня. Почему нельзя побыть немного взаперти, по крайней мере, пока они не докажут невиновность Кая или не найдут ему более подходящее место
Селена откидывает волосы через плечо и устраивается на диване поудобнее.
— Я могу тебя как-нибудь убедить?
Кай смотрит, как она устраивается все удобнее и удобнее, его хмурый взгляд омрачается все больше с каждым мгновением.
— Нет. Теперь ты сказала то, что хотела, и тебе пора уходить.
Я слезаю со стойки, желая подойти ближе к Каю, не понимая, почему я испытываю внезапное желание прикоснуться к нему. Прикосновения других людей ко мне были под запретом, но, может, прикоснуться к нему будет не так уж плохо?
Я успеваю сделать лишь шаг, прежде чем Селена продолжает добиваться своего.
— Я знаю, что у нее есть оборудованная по последнему слову техники тюрьма и бесплатные наркотики, чтобы ее заключенным было комфортнее.
Когда Кай стискивает челюсти, я не могу больше сдерживаться. Я подхожу к креслу и сажусь на подлокотник.
— Он сказал, что никуда не пойдет и что тебе никак его не убедить.
Селена переводит на меня взгляд своих темно-карих глаз, свет огня ласкает ее нежную темную кожу. Того же темно-коричневого оттенка, что и у Кая.
— Что ты мне сказала? Я даже не знаю, кто ты, и ты будешь говорить со мной в таком тоне?
Отчасти мне хочется отступить, той части, что скрывалась месяцами, ожидая, когда все станет лучше, ожидая, когда я стану менее сломленной и больше собой. Но я начинаю думать, что так не получится.
— Он сказал нет. Оставь его, если хочешь остаться, а лучше уходи.
Селена сужает глаза и скользит к краю дивана, словно может встать и что-то сделать, но не делает этого. Я не спускаю с нее взгляда, а Кай напряженно сидит рядом со мной в кресле.
— Не притворяйся, что знаешь что-то обо мне или моем бизнесе. Тем более, не полагай, что знаешь что-то о моем брате, чего я еще не знаю.
Кай вмешивается прежде, чем я успеваю ответить.
— Плевать, что говорит эта женщина. Я на условно-досрочном. Адриан и Валентина поручились за меня, и до возобновления слушаний я свободен.
Селена цокает языком, действительно цокает языком на своего брата и поднимается на своих черных сапогах на шпильках.
— Ну, она так не думает. По ее словам, ты покинул свой город, что нарушает так именуемое условно-досрочное. Ты в розыске.
Селена огибает меня по направлении к двери и открывает ее. Холодный
Через минуту я стряхиваю холод, и когда я вновь смотрю на Кая, он уже стоит у камина. Я даже не услышала, как он сдвинулся с места.
— Что не так?
Кай смотрит на огонь, не глядя на меня.
— Тебе не следовало давать ей отпор. Теперь она заточит на тебя зуб.
— И что? Не то чтобы мне предстояло с ней вскоре увидеться.
Он хмурится еще сильнее и шепчет:
— Никогда не знаешь. Не стоит сжигать мосты, когда даже не знаешь, в какую сторону двигаться.
Я встаю, гнев сжигает меня изнутри.
— Ну, спасибо за это, Йода. Я запомню это для следующего раза, когда женщина будет подталкивать тебя к твоим пределам.
На этот раз он смотрит на меня.
— Сестры всегда подталкивают тебя к твоим пределам. Это их работа.
Я иду к лестнице, но Кай пересекает гостиную и не пускает меня в комнату. Он прижимает руку к моему животу, и я не могу не посмотреть вниз, где он обвивает меня своими большими сильными пальцами.
— Нам нужно собраться и уехать. Теперь она знает, где мы, и она может вернуться с кем-то на хвосте.
Я вздрагиваю, погружаясь в мысли о том, что нужно покинуть это место.
— Нет, я не хочу никуда ехать, и не потому, что мне не нравятся люди, а потому, что мне нравится здесь.
Он приближается ко мне.
— Беречь тебя - моя работа, и если я говорю, что нам нужно уехать, тогда нам нужно уехать.
Я стискиваю зубы и отступаю, чтобы подняться наверх. Если он хочет, чтобы я уехала, пусть сам собирает мое дерьмо. Что касается меня, они могут похоронить меня в этом домике.
Когда я устраиваюсь в своей теплой постели, смотрю на снег, с книгой на согнутых коленях, я понимаю… что я счастлива. Не настолько, чтобы бегать с радостной улыбкой, но я довольна. Впервые за долгое время я не чувствую себя замкнутой и загнанной, как обычно.
Я еще некоторое время смотрю на страницы, затем закрываю книгу, прижимая к себе листок бумаги, который я нашла в ящике, чтобы сделать закладку.
Теперь снег падает быстрее, и скоро все накроет белая пелена. Невозможно никуда поехать, если мы не сможем увидеть дорогу перед собой.
Кай вваливается в мою комнату, пугая меня до чертиков. Он переоделся в джинсы, оливково-зеленую водолазку и тяжелые ботинки.
— Одевайся. Нам нужно уходить.
Я взмахом руки указываю на окно.
— Ты правда хочешь попытаться уехать в такую погоду?
Он переводит взгляд на дверь и останавливается.
— Блядь. Я забыл, что идет снег.
— А это значит, что люди вряд ли последуют за нами сюда.
Он садится на край моей кровати, его тяжелый вес тянет меня к нему, когда прогибается матрас.