Во власти тьмы
Шрифт:
— Если не сейчас, то когда снег закончится, или утром, в зависимости от того, что случится раньше.
Я проглатываю аргумент. В данный момент это кажется бесполезным, так как он все равно не послушает.
— Зачем нам уходить? Мне здесь нравится.
На этот раз он смотрит мне в глаза, стиснув челюсть.
— Тебе понравится где-то еще сильнее, особенно если ты увидишь это вживую.
Есть ли смысл с ним спорить? Не то чтобы Кай вдруг передумал и принял мою точку зрения.
Я устраиваюсь
13
КАЙ
Снег перестал идти в ранние утренние часы, и я смотрел, как он ослабевает и останавливается. Отчасти мне хотелось, чтобы снег шел и дальше, чтобы Роуз еще немного побыла в этом месте, где она ощутила умиротворение. Конечно, у суки судьбы были другие планы.
Я был одет уже на протяжении часов и страшился момента, когда мне придется разбудить ее и сказать, что мы уходим. В комнате Роуз темно, когда я крадусь внутрь, и что-то сжимается у меня в груди от факта, что в этот раз она не заперла свою дверь. Меня также радует, что Роуз сладко спит, без кошмаров, даже с неожиданным гостем.
Я осторожно трясу ее за плечо, но она лишь перекатывается, стягивая одеяла и открывая мне вид на ее белые кружевные трусики и задравшуюся футболку.
Черт возьми.
Когда я беру себя в руки, борясь с желанием наклониться и оставить солидный укус прямо на ее восхитительном изгибе бедра, я встряхиваю ее вновь.
— Роуз. Просыпайся, тебе нужно проснуться.
Она вскидывает руку, не попадая по моим рукам.
— Уходи. — Ее приглушенный ответ доносится из-под одеяла, которое она сгребла под подбородком.
— Роуз, если ты сейчас не поднимешься, я выброшу тебя на улицу в снег, чтобы убедиться, что ты бодрая и проснувшаяся.
Она открывает один глаз, закрывает его и затем сдвигается вновь, просовывая одеяла между своих бедер, и будь я проклят, если бы не желал, чтобы на месте этих одеял оказалась моя нога или мой член.
— Роуз. — Я сажусь на край кровати и трясу его. — Просыпайся, Роуз. Нам нужно уезжать. Снег уже прекратил идти, и я не верю, что моя сестра еще не выслала штурмовой отряд.
На этот раз она поворачивается ко мне лицом, сверля меня взглядом.
— Зачем ей это делать?
— Моя сестра - политиканша. Она ни перед чем не остановится, чтобы стать лучшей.
— Откуда тебе знать? Может, она повзрослела.
Я скриплю зубами и стаскиваю одеяла с ее тела. Роуз ищет их, а я бросаю на пол.
— Потому что для моей сестры нечто меньшее, чем совершенство, - недостаточно. Я усвоил этот урок много лет назад.
Роуз устремляет на меня яркие глаза.
— О, и как же?
Я опускаю руку и беру её за бицепс, чтобы усадить. Светлые волосы Роуз разлетаются вокруг лица, и я сопротивляюсь желанию
— Я не собираюсь сейчас в это углубляться. Что если мы заключим сделку? Ты поднимаешься, и когда мы вновь окажемся в безопасности, я расскажу тебе о том случае, когда моя сестра сломала мне ногу ради меня.
Она широко распахивает глаза.
— Она что?
— Нет, я не буду ничего делать, пока ты не начнешь двигаться.
Наконец, Роуз волочится по кровати. Я бросаю ей в лицо пару джинсов и свитер, но она не ловит их, просто позволяет им упасть себе на колени и соскользнуть на пол.
— Одежда, — подсказываю я.
Я отворачиваюсь, надеясь, что она быстро переоденется, чтобы у меня не возникло желания толкнуть Роуз обратно в кровать и остаться еще ненадолго.
Пока она переодевается, я открываю ящики комода и начинаю доставать ее одежду.
— Хэй. — Ее голос все еще хриплый и низкий ото сна. — Прекрати. Не собирай мои вещи. Я сделаю это, когда буду готова.
Я смотрю на кучу одежды у ног Роуз.
— Твое «готова» может быть недостаточно быстрым. Теперь пойдем, или я вытащу тебя на мороз голой.
Она скрещивает руки под грудью и смотрит на меня.
— Ты этого не сделаешь. Мое обморожение не входит в твою работу.
Я выдвигаю еще один ящик и переворачиваю его над чемоданом, что заставляет ее встать с кровати и подойти ко мне.
— Я сказала прекрати. Я пока не хочу уезжать.
Роуз тянет ящик, и я позволяю ей взять его, поскольку я уже опустошил его. Затем я двигаюсь к следующему.
— Ты права. Обморожение не входит в перечень обязанностей, поэтому как насчет этого: если ты немедленно не оденешься, я прижму тебя к стене и одену сам, и я обещаю, что буду делать это медленно и аккуратно.
На ее лице читается чистое возмущение, поэтому Роуз не бросается на меня, когда я опустошаю следующий ящик в чемодан.
Когда комод оказывается пустым, я смотрю на лосьоны и кремы на нем.
— У тебя есть косметичка, или ты хочешь, чтобы я просто засунул все это вместе?
Словно освободившись от чар, она бросается к комоду и заслоняет его своим телом.
— Ты не слышишь меня.
— Нет, но мне и не нужно слышать тебя. Обратное неправда, учитывая, что это я здесь пытаюсь сохранить нам жизнь.
— Тогда уходи ты. Они преследуют тебя. Я больше никому не нужна.
Я поворачиваюсь и роняю чемодан с глухим стуком.
— Думаешь, ты никому неинтересна? Единственная кузина Валентины Доубек? Даю тебе слово, куча народу хотели бы заполучить тебя, чтобы получить за тебя выкуп. — Я опускаю взгляд на выпуклость ее грудей, натягивающих футболку. — Или, может, они оставят тебя в качестве игрушки, симпатяжки для путешествий или чего-то в этом роде.