Во все Имперские. Том 4. Петербург
Шрифт:
Кот вцепился дяде когтями в глаза, на пол брызнула кровь. Я, не вставая, подсек мощным заряженным магией ударом ноги дяде. Дядя повалился на пол, свой серп он выронил.
Я схватил оружие, потом кое-как поднялся. После сбраживания мозга меня все еще шатало, в ушах шумело.
Дядя тем временем отшвырнул от себя кота:
— Пошел вон, мразь!
Кот оглушительно взмяукнул. Пролетев десяток метров, он ударился о железную стенку трактира, а потом кулем упал на пол, видимо, переломав себе все
Глаза у дяди были вырваны котом и кровоточили. Я собрал всю свою волю и ауру, и бросился на дядю, пока тот не отрегенил. В руке у меня был дядин серп. Сейчас посмотрим, кто кому тут откорнает голову!
Но до дяди я не добрался, поднырнувший под мой удар слева Людоедов опрокинул меня на пол мощным хуком.
Из ноги Людоедова все еще торчал шприц, вогнанный туда на всю длину игры. Поршень шприца я, естественно, прожать успел, еще когда воткнул шприц в Людоедова. Вот только ублюдок, как ни в чем не бывало, скалился своей звериной ухмылкой, и даже на ногах стоял твердо.
То ли куратор подсунул мне просроченное снотворное, то ли на Людоедова оно просто не действовало, как и лихорадочное заклинание Пыталовой, которое я на него уже применял.
Судя по всему, эта тварь в принципе неубиваемая…
Я перекатился и ударом обеих ног сразу отшвырнул от себя Людоедова, впечатав того в очередной столик, который от падения могучей туши людоеда развалился пополам.
Вскочив на ноги, я снова рванул к дяде.
Но дядя уже извлек откуда-то из собственного мундира алхимическую пилюлю, наполовину синюю, наполовину золотистую.
Я понятия не имел, как дядя умудрился сохранить её, учитывая что его мундир был сожжен в ошметки моим огненным заклятием. Дядя проглотил пилюлю, и его разорванные котом глаза тут же регенерировали, стремительно, меньше, чем за секунду.
Потом дядя стремительно переместился на несколько метров влево, уйдя от моей атаки.
Вот блин. Вокруг дяди теперь металась сине-золотая аура, гораздо более насыщенная, чем наша обычная Нагибинская. А двигался он сейчас быстрее меня раз в пять.
— Я же говорил, что ты ни хрена не знаешь про пилюли, племянничек, — рассмеялся дядя.
Позади дяди возникло темное пятно. Еще через секунду оно обрело очертания и превратилось в монстра — ярко-алую рогатую гусеницу, крылатую и размером со щенка.
Ну понятно. Опять пилюли, опять демоны. Эти проклятые Нагибинские пилюли почему-то всегда вызывают демонов, когда их жрут.
Я надеялся, что гусеница атакует дядю со спины, но гусеница почему-то не активировалась, просто шевелила рожками и трепетала кожистыми крыльями.
Тот монстр в лаборатории вроде тоже напал не сразу, так что надежда на то, что гусеница еще вмешается в наш бой с дядей, у меня все-таки была…
Но дядя уже взлетел в воздух, он с легкостью пробил мне летучий маваши гери в лицо, так что меня швырнуло на железную стенку трактира. Правую руку я сломал, серп из моей ладони выпал.
Дядя теперь перемещался со скоростью молнии, через мгновение он уже был рядом со мной, Людоедов спешил дяде на помощь…
Вдруг раздался топот десятков кованых сапог, в трактир ворвалась дюжина автоматчиков в синей полицейской форме.
— Ага, вот эти ублюдки! — взревел полицейский генерал, единственный посетитель трактира, оставшийся в зале и внимательно наблюдавший за нашим боем, — Вот эти ублюдки громят трактир моего друга князя Дубравина! Всех убить нахрен!
Приказ явно был обращен к автоматчикам. Я на секунду было обрадовался, что пришло спасение, но еще через мгновение осознал, что это не спасение, это просто другой вид смерти. Все равно сдохну, только не от серпа, а от пули.
Одно другого не лучше.
Может сожрать пилюлю, как дядя? У меня вообще-то был этих пилюль, набранных в лаборатории, целый карман. Но на это просто не было времени…
Дядя стремительно активировал свою пилюльную ауру на максимум и со скоростью, близкой к световой, вылетел в иллюминатор, разбив его.
Мы с Людоедовым так не умели, так что стали теперь единственными мишенями.
Автоматчики открыли ураганный огонь… Я вскочил на ноги, схватил Людоедова за шею сзади и прикрылся ублюдком, как щитом.
Это было довольно удобно, Людоедов явно проигрывал мне в скорости реакции, но был меня выше на целую голову и шире в плечах.
Затрещали автоматы, тушка Людоедова затряслась от пуль, как будто людоеда бил эпилептический припадок.
Сразу несколько пуль раскрошили в мясо голову Людоедова, вот теперь этому мудаку точно конец. Еще пара пуль пробила Людоедова насквозь и застряла у меня в кишках…
Я взвыл от боли, но на ауре и адреналине смог отступить к выбитому дядей иллюминатору и вывалиться в него.
Мой короткий полет скоро окончился в ледяных водах Невы. Тело свело от холода, из моих кишок хлестала кровь, растворяясь в грязной реке.
Но я кое-как всплыл. Я видел гранитную набережную, до неё всего метров десять…
Что-то тяжелое ухнуло в воду рядом со мной. Обернувшись, я узрел Людоедова.
Вот такого я еще точно ни разу в жизни не видел — ни в своем родном мире, ни даже в этом. На месте головы у Людоедова было кровавое месиво, лицо отсутствовало, большая часть зубов была раскрошена пулями, большая часть черепа просто развалилась. В воды Невы из башки ублюдка лилась широким потоком кровь, прямо вместе с кусками мозгов.
Но Людоедов не только был жив, он еще и соображал. Это как вообще? Или этому монстру не нужен мозг?