Во всем виновата книга – 2
Шрифт:
– Почему?
– Вы инквизитор, а я простой нищенствующий монах. Вам не понять.
– Я не всегда был инквизитором, Рамиро.
– Но вы не знали Авилу до прихода инквизиции. Нас приветствовали улыбками и с радостью принимали везде. Теперь никто не смотрит мне в глаза. Как вы думаете, почему они отводят взгляды? Скрывают какие-то ереси?
– Возможно.
– Тогда вы не правы. Это значит, что одеяния монахов нашего ордена теперь связаны для них с публичным сожжением еретиков, и ни с чем другим.
Аделяр никогда не слышал,
– О чем вы, Рамиро?
– Я говорю, что мы не тот орден, который замыкается внутри стен. Мы всегда шли к людям, помогали больным, кормили бедных, облегчали боль и горе. Но участие ордена в защите веры, кажется, стерло всю память о столетиях добрых дел.
– Следите за своими словами, Рамиро. Вы играете с ересью.
– Вы хотите меня обвинить?
– Нет. Вы – мой друг. Я знаю, что вы говорите от чистого сердца и полны веры, но другие могут этого не понять. Так что, пожалуйста, следите за своим языком.
Аделяра удивило, что Рамиро хорошо знаком с жителями Авилы. Он думал, что тот проводит все время, работая в библиотеке или возделывая монастырские поля. Он сменил тему:
– Я знаю вас уже много лет, Рамиро, но не знаю, откуда вы.
– Из Торо. Это провинция к северу отсюда.
– У вас остались там родственники?
– Нет. Мою семью истребили в битве при Торо. Я был тогда мальчиком и едва выжил.
Аделяр слышал об этом – одно из сражений за корону Кастилии.
– Как вы вступили в орден?
– После всех ужасов, которые я видел, мне захотелось жить мирно, посвящать время размышлениям и добрым делам. Так оно и было, пока инквизиция все не изменила.
Аделяр пришел к доминиканцам совершенно по другим причинам. Орден дал ему возможность заниматься натурфилософией и создавать труды, объясняющие, что такое Божье творение и как его, Аделяра, находки подкрепляют учение Церкви. Порой приходилось вольно обращаться с правдой, чтобы избежать цензуры, но в целом его работы встречали хороший прием и воспринимались как убедительный довод в поддержку учения. В итоге, когда папа решил, что испанской инквизиции необходим свежий взгляд со стороны, он назначил Аделяра одним из новых инквизиторов.
Но заботы об учении отошли на второй план: на ум снова пришел «Компендиум», который заполнял его мысли с того момента, как он открыл книгу и начал чтение. Способность текста казаться написанным на родном языке автора явно была колдовской, и все же… и все же она, похоже, весьма подходила цивилизации, описанной в книге.
С молодых лет Аделяр был очарован натурфилософией. Когда отец приносил с охоты мелкую дичь, он настойчиво предлагал выпотрошить ее, но делал это на свой манер – методически, систематически, так чтобы понять внутреннее устройство живых существ. Да и сейчас он выделил себе в монастыре комнату, чтобы смешивать различные вещества и записывать результаты их взаимодействия.
Он задавался вопросом, можно ли найти естественные объяснения для
Оставалось лишь размышлять об этом в одиночестве. Он не мог обсуждать книгу с Рамиро, который ее не читал, и подверг бы риску свое положение, а возможно, и жизнь, если бы поднял этот вопрос в разговоре с Великим инквизитором.
Они дошли до большого участка земли на краю города, где жил Ашер бен Самуэль, и посмотрели на длинную дорогу, ведущую к дому.
– Справедливо ли, что еврей может быть так богат? – сказал Аделяр, когда они шли по оливковой роще.
– Он конверсо – больше не еврей.
Хотя конверсо признавали себя христианами, они не пользовались доверием и даже навлекали на себя презрение. Особенно такие денежные воротилы, как Самуэль. Было ли его «обращение» продиктовано практическими соображениями, или он действительно отрекся от прежней религии? Аделяр подозревал – нет, был убежден, – что верно второе. Проблема была в невозможности это доказать.
– Вы так наивны, Рамиро. Тот, кто был иудеем, навсегда им останется.
– Во мне есть еврейская кровь. И в вас, без сомнения, тоже.
– Вы лжете!
– Вряд ли в Кастилии найдется образованный человек, в котором нет еврейской крови.
– Я вырос во Франции.
– Возможно, там то же самое. Даже наш приор – вы знали, что его дед по линии Торквемада был евреем?
Томас де Торквемада, молот еретиков, духовник королевы… с еврейской кровью?
– Это не может быть правдой!
– Но это правда. Он и не скрывает. Он сказал, что цель святой инквизиции – истребить не еврейскую кровь, а иудейские обычаи.
– Хорошо. Если приор говорит, что это правда, я тоже сочту это правдой. Но даже если так, его еврейская кровь, как и ваша, отличаются от крови Ашера бен Самуэля.
– Чем?
– Приора и вас воспитали в вере. Конверсо вроде него – нет.
В конце пути они увидели дом Ашера бен Самуэля, окруженный высокими стенами.
– Напоминает крепость, – сказал Рамиро.
Они остановились у кованых ворот и потянули за веревку звонка.
Из дома вышел старый слуга и, хромая, приблизился к ним.
– Слушаю вас? – сказал он, глядя на них со страхом.
– Мы пришли поговорить с твоим хозяином, – объявил Рамиро.
– О вопросах веры, – добавил Аделяр.
Старик отвернулся:
– Я должен пойти и спросить…
– Открывай немедленно! – сказал Рамиро. – Члены трибунала святой инквизиции не ждут снаружи, словно нищие!
Старик дрожащими руками отпер ворота и распахнул их. Затем провел посетителей через тяжелую дубовую дверь в просторную, мощенную плиткой галерею, которая выходила во двор. Там, под большим светильником, сидел и что-то читал Ашер бен Самуэль, коренастый мужчина лет пятидесяти. Увидев посетителей, он поднялся и направился к ним: